9. БАЛАГАНЧИК МАЭСЕ ПЕДРО
РАЗМЫШЛЕНИЯ О «ДОН КИХОТЕ»
деть, мы всецело на стороне неукротимого порыва
летящего тела. Наше пристрастие ,растет с каждой
перипетией, способствуя возникновению своеобразной
галлюцинации, в которой мы на мгновение принимаем
авантюру за подлинную действительность.
Великолепно представив нам поведение Дон Кихо-
ta во время спектакля кукольного театра маэсе Пед-
ро18, Сервантес с поразительной точностью передал
психологию читателя приключенческой литературы.
Конь Дона-Гайфероса19 мчится галопом, оставляя за
собой пустое пространство, и яростный вихрь иллюзий
уносит за ним все, что не столь твердо стоит на земле.
И туда кувыркаясь, подхваченная смерчем воображе-
ния, невесомая, как пух или сухая листва, летит душа
Дон Кихота. И туда за ним будет всегда уноситься все
способное на доброту и чистосердечие в этом мире.
Кулисы кукольного театра маэсе Педро—граница
между двумя духовными континентами. Внутри, на
сцене,— фантастический мир, созданный гением невоз-
можного: пространство приключения, воображения,
мифа. Снаружи—таверна, где собрались наивные про-
стаки, охваченные простым желанием жить, таких мы
встречаем повсюду. Посредине — полоумный идальго,
который, повредившись в уме, решил однажды поки-
нуть родимый кров. Мы можем беспрепятственно вой-
ти к зрителям, подышать с ними одним воздухом,
тронуть кого-нибудь из них за плечо—все они скро-
ены из одного с нами материала. Однако сама таверна
в свою очередь помещена в книгу, словно в другой
балаганчик, побольше первого. Если бы мы проникли
в таверну, то мы бы вступили внутрь идеального
объекта, стали бы двигаться по вогнутой поверхности
эстетического тела. (Веласкес в «Менинах» предлагает
аналогичную ситуацию: когда он писал групповой пор-
трет королевской семьи, он на том же полотне изоб-
разил и свою мастерскую. В другой картине, «Пряхи»,
он навеки объединил легендарное действие, запечат-
ленное на гобелене, и жалкое помещение, где этот
гобелен изготовлен.)
— 97 —