|
Это необычное состояние напоминает «влюблен-
ность». Для нее столь же характерен период «слияния»,
при котором каждый укореняется в другом и живет —
думает, мечтает, действует — его жизнью, а не своей.
Коль скоро объект любви составляет с нами единое
целое, мы перестаем о нем думать. Любые душевные
состояния находят отражение в символике мимики
и жестов. Периоду «заинтересованности», сосредото-
ченности всех помыслов на возлюбленной, которая
пока находится «вне», соответствует состояние глубо-
кой задумчивости. Неподвижные глаза, застывший
взгляд, поникшая голова, склонность к уединению.
Всем своим обликом мы выражаем некую углублен-
390
ЭТЮДЫ О ЛЮБВИ
ность и замкнутость. В герметичном пространстве
нашего прикованного внимания мы высиживаем образ
любимого. Лишь когда нас «охватит» любовный эк-
стаз и исчезнет граница, отделяющая нас от воз-
любленной, точнее, когда я — это и я и любимая,
наш облик обретает это прелестное ?panouissement 30,
истинное выражение счастья. Взгляд, который ста-
новится мерцающим и мягким, едва отличая объекты,
снисходительно одаривает их лаской, ни на одном
из них не останавливаясь. При этом рот бывает слегка
приоткрыт в неопределенной улыбке, постоянно иг-
рающей в уголках губ. Выражение лица, свойственное
дурачкам,— отупелое. Когда ничто во внутреннем или
внешнем мире не владеет нашим вниманием, душе,
как неподвижной глади вод, остается лишь безмя-
тежно покоиться («квиетизм») в лучах всепоглоща-
ющего солнца.
Подобное «блаженное состояние» знакомо как
влюбленному, так и мистику *. Эта жизнь и этот мир,
добро и зло, не затрагивают их чувств, не представ-
ляя для них никакого интереса. В обычном же состоя-
нии мы к ним далеко не безразличны, они западают
нам в душу, тревожат и терзают. Потому нас тяготит
собственное бытие, которое мы выдерживаем с тру-
дом, ценой неимоверных усилий. Однако стоит нам
куда-либо перенести средоточие нашей душевной жиз-
ни, переместить его в другого человека, как проис-
ходящее в этом мире обесценивается для нас и обес-
смысливается, как бы выносится за скобки. Проходя
среди вещей, мы не ощущаем их притяжения. Как
если бы существовало два взаимопроникающих и не
равновеликих мира: мистик только кажется живущим
в земном; на самом деле он обитает в другом,
далеком крае, наедине с Богом. «Deum et animan.
Nihilne plus? Nihil omnino»31,— пишет Августин Бла-
женный. Точно так же и влюбленный проходит мимо
нас, не испытывая никаких душевных волнений. Он
полагает, что его жизнь предрешена, казалось бы,
навсегда.
— 286 —
|