|
Зейг: Знание акцентов распространяется так же, как и паралич Салли. Эриксон (перебивая): А ты заметил, как значительно улучшилась твоя способность различать акценты после того, как ты побывал за границей? Зейг: О, да. Очень интересно слушать немецкий акцент. Эриксон: Да, именно слушать. И осознавать, что ты его слышишь. Зейг: Да. Эриксон: Обычно даже сам не замечаешь, когда начинаешь... Зейг: Прислушиваться к акцентам. Ладно. Итак, когда ты поднял руку Салли и ее парализовало, паралич распространился на все тело. Эриксон: Да. А нам всем хочется, чтобы наше тело было в порядке и надежно нам служило. Надежность во всем, включая все тело. Паралич — это плохо, это ощущение можно отключить. Зейг: Но чувство удобства останется. Эриксон: Для начала я хочу, чтобы ты проснулась от шеи и выше, но твое тело будет все глубже погружаться в сон... Ты проснешься от шеи и выше. Эриксон: От шеи и выше. (Э. поднимает голову.) Зейг: Ты выделил голосом слово “выше”, тем самым усилив словесное внушение интонационным. Эриксон: Это трудно, но ты сможешь. (Пауза.) Как приятно чувствовать, что твое тело крепко спит, твоя рука парализована. Как хорошо проснуться от шеи и выше. Сколько же тебе лет? (Пауза. Салли улыбается.) Сколько тебе лет?.. Сколько тебе лет? (Э. близко склоняется к Салли.) Салли (тихо): Хм... Тридцать четыре. Эриксон (кивает): Очень хорошо. (Э. откидывается на спинку кресла.) Тебе тридцать пять, а почему ты сидишь с закрытыми глазами? Эриксон: Она не хотела говорить “тридцать пять”. Вот почему она улыбалась. Она постепенно возвратилась к своей уклончивой манере. Зейг: Она замешкалась с ответом и вернулась к своей уклончивой манере. Проснувшись от шеи и выше, она намеревалась стать самой собой, т.е. взрослой. Эриксон: Угу. Зейг: Затем она заколебалась и ответила “тридцать четыре”. Но ты опять возвращаешься к этому моменту и говоришь “тридцать пять”. В чем тут дело? Эриксон: Она постепенно возвращается к своему нежеланию давать четкие ответы. Зейг: Из-за того, что ты вынудил ее точно назвать “тридцать четыре”? Эриксон: Видимо, я не расслышал. В этом не было никакой особой цели. Зейг: Позднее ты опять упоминаешь ее возраст, словно давая ей возможность поправить тебя. Она говорила очень тихо, вполне вероятно, что ты просто не расслышал ее. У нее была возможность поправить тебя, когда ты снова упомянул ее возраст, но для этого следовало сделать четкое заявление. Даже если ты и не расслышал ее, все равно получилось интересно. Эриксон: Надо обращать себе на пользу и ошибки. Ты, должно быть, заметил еще одну вещь... Я очень медленно говорил. — 221 —
|