|
Нет, я не хочу сказать, что роль бессребреников-францисканцев, мудрых доминиканцев, изощренных иезуитов и т.д. пришла к счастливому концу. Нет, им, с их наработками в созерцательности, следует быть руководителями для остальных. Таким образом, они оказали бы большую услугу обществу и миру. Но если они не станут способствовать делу, которое может сделать мир лучше, они просто перестанут существовать. У них, не приносящих пользу обществу, не будет повода к существованию. Другие займут их место. ГЛАВА 6 ХРИСТОС Говоря о дзене с христианами, я сталкивался с недоуменным вопросом: «А как же насчет Христа? Как Христос совмещается с этой пустотой, этим отсутствием всего, этой темнотой, которая превосходит мыслимое?» Вопрос очевидный и неизбежный. Даже малыши в детском саду знают, что Христос – в центре существования и что исключение Христа из религии привело бы к ее краху. Далее… Естественно, люди с осторожностью относятся к той христианской молитве, которая, как им кажется, лежит в стороне от Священных писаний (вне зависимости от слов и букв) и исключает любые размышления и образы Христа, ради того, чтобы войти в темноту и пустоту. И разумеется, серьезный вызов человеку достаточно глупому — ни с того ни с сего болтать с ним о христианском дзене. Я же считаю, что христианский дзен должен быть дзеном именно христианским, Христо-центристским, и опираться на Священные писания. Но я спрашиваю себя, не можем ли мы, благодаря дзену, разработать новый христианский метод, метод, который менее дуалистичен и более «восточен». Это утверждение может прозвучать странно (если вообще что-либо может еще показаться странным в сумасшедшей современной Церкви), но полагаю его разумным. Позвольте мне вернуться к сказанному ранее. Диалог между буддистами и христианами не означает просто того, что они сидят кружком, потягивая зеленый чай и приятно поводя время в безмятежной атмосфере вселенской доброй воли. Это означает, что они учатся чему-то друг у друга. Они постигают новые идеи, новые отношения, новое понимание. И именно сейчас мы можем почерпнуть из буддизма новое понимание для наших христианских методик. Нам следует быть открытыми в восприятии, так же, как делали это наши предшественники. Христианство, в конце концов, начиналось как еврейская секта, но Августин, Григорий и остальные не были всецело уловлены, захвачены, подмяты лишь оттого, что учение исходило из иудейства. Они были воспитаны в греческой культуре; но они внесли греческое мировоззрение в еврейское откровение, и так христианство взращивалось и обогащалось. Но если Августин и Григорий приняли учение от евреев, не понимаю, почему нечто восточное непременно должно взять верх, полностью захватить и поглотить нас. Люди Востока будут иметь свое собственное понимание, свои собственные отношения — и при этом добавят многое к христианству, подобно тому, как греческая культура добавила многое к иудейству. — 31 —
|