|
«В серьезной практике мистического созерцания отбросьте прочь чувства и работу интеллекта, и все то, что чувства и интеллект могут воспринять, и все то, что есть и чего нет, и устремитесь вверх к непознаваемому, так высоко, насколько возможно, к объединению с Ним, который — над всеми вещами и над всем знанием. Постоянно и абсолютно изымая из себя все — до полной чистоты, отбрасывая все и освобождаясь от всего, ты будешь вознесен к лучу Божественной темноты, которая превосходит все бытие». Этот яркий луч божественной темноты пронзает всю апофатическую школу мистики, главным представителем которой является Св. Иоанн Креста. А вот сестра Тереза в меньшей степени делает упор на темноту. Для нее самадхи — это состояние пребывания в центре собственного внутреннего замка, в глубине своего бытия. Оно имеет отношение к внутренним, духовным чувствам — слышанию, касанию и обонянию, таким образом добавляя богатства пустоте внутренней тишины. Каждая школа имела собственный характерный метод, но одно было присуще им всем – придание особого значения любви или божественному милосердию. Здесь, конечно, происходит интуитивное восхождение к Священным писаниям, особенно к текстам, которые говорят: тот, кто любит, знает Бога, а тот, кто не любит, не знает Бога. Просветление — это плод любви, похожий на свечу, которая дает свет и способность видеть. «Предложи свечу пламени», — пишет автора «Облака», прося нас осветить наши сердца огромным пламенем, которое — любовь Бога. Любовь ведет людей вплоть до психического уровня, где пребывает самадхи (думаю, это — истинно и для человеческой любви), и где мудрости можно коснуться. Для созерцания любовь не столь важна, как для обретения прекрасной Мудрости, которую столь ценило средневековое христианство. «Если кто любит меня, он будет любим и Отцом моим, и будем ведомы Духом…». Дух мудрости дается тем, кто любит. Что касается техники, приводящей людей к самадхи, западная традиция значительно отличалась от дзена. Не было и речи о позе лотоса, лишь вскользь — о положении тела. Впрочем, кажется, отмечался интерес к дыханию, особенно в Восточной церкви и в традиции, которая процветала вокруг Горы Афон. Но большая часть этих методик была утеряна или забыта, и далее духовность Запад развивалась в основном путем умствований. Люди приводились к медитации через чтение Священных писаний и размышление об их содержании. Постепенно эта дискурсивная медитация переходила в нечто более простое (подобное дыханию или повторению слов), и, в конечном счете, в бессловесную и надконцептуальную тишину, которая и есть созерцание, или — если вы предпочитаете иное выражение — христианское самадхи. На эту ступень должны были перейти все, кто серьезно посвящал себя внутренней молитве. И это было обычным развитием медитации. — 27 —
|