|
«Итак, положите себе на сердце не обдумывать заранее, что отвечать; Ибо Я дам вам уста и премудрость, которой не возмогут противоречить, ни противостоять все противящиеся вам» (Лука, 21). Лицом к лицу с судьей или палачом, не должно спрашивать: «Что, Иисус, делать теперь?». Нет, отрешитесь от всей этой двойственности. Поскольку ответу надлежит исходить из ваших самых затаенных глубин. Здесь Иисус и дзен — вместе. Никакой аргументации. Никаких размышлений. Ответу надлежит исходить из таких ваших глубин, о которых вы едва ли и подозреваете. Я рассказал о Павле, упомянул о Луке; но и Иоанн свидетельствовал о том же. Великий Иоанн, возлюбленный ученик — какие невероятные видения он имел славы Иисуса! «Мы видели его славу…». И для него Иисус было «истиной» всего, греческим alethinos. Иисус — лоза истины, жених истины, путь истины, жизнь истины, сама истина. Он — истинная лоза, и другие лозы, которые мы видим, — это второсортная имитация реально существующего. Вот еще поэтическое описание о космических измерениях вознесенного Христа, который в центре всего, что есть. «И Я, будучи поднятым от земли, охвачу все сущее». Конечно, когда я говорю о космичности Христа, я хочу удержать хрупкий баланс, что не легко сделать в мире, где все шиворот-навыворот и вверх дном. Я имею в виду, что некоторые теологи, склонные видеть прежде всего живого Христа, стремятся обрубить связь между космическим Христом и историческим. Несомненно, им представляется безмерно удачным то, что космический Христос отделен от исторического, — космический Христос может быть распространен на все — наполнять все сущее природой Будды, и все пребывают в блаженном и приятном вселенском единодушии. Но, увы, все не так просто, и ни истинные буддисты, ни истинные христиане не ощущают особого счастья, когда вещи приглажены таким образом. Если человек имеет хотя бы минимальное доверие к Павлу, Иоанну, Луке и остальным, он видит, что космический Христос являлся точно тем Иисусом, который пролил свою кровь. Если вообще что-то ясно в проповедовании Нового Завета, так это то, что однажды распятый Иисус есть теперь живой — даже толкователи крайних убеждений не могут отыскать в Библии прерывность между Иисусом из Назарета и Христом, который имеет первенство над всеми вещами. В скобках я хотел бы призвать читателя не идентифицировать меня с разным гностическим вздором, который загрязняет теологические небеса наших дней. Возвратимся, однако, к космическим измерениям Христа, глубоко сокрытого в сердце человека, что может иметь важное следствие для христианских медитаций. Это означает, что медитация не должна быть ограничена отношением «Я-Ты», которое проходило красной нитью через общепринятые христианские молитвы. Не то, чтобы подход «Я-Ты» следовало исключить. Он должен всегда присутствовать. Но не являться единственным. Позвольте мне попытаться кратко изложить христо-центрическое направление медитации дзена. — 35 —
|