|
Признаюсь, терпеть не могу утверждений, что дзен обнаруживается в христианстве точно в той же форме, как и в буддизме. Это одно из упрощений, которым подвержены и христиане, и буддисты одинаково, но я не очень хочу потерять всех моих друзей. Однако могу спокойно сказать, что существует христианское самадхи, всегда занимавшее почетное место в духовности Запада и, я уверен, максимально приближающееся в этой части к дзену. Это то, что и названо мной христианским дзеном. Я уже упоминал о практике самадхи, процветающей в знаменитых школах духовности, традиции которых коренились в богатой культурной почве средневековой Европы. Были школы систерциев, доминиканцев, кармелитов, францисканцев и другие. Затем, в викторианскую эпоху, существовали школы мистики в Рейнских землях, во Фландрии и даже во флегматичной старой Англии. Не говоря уж об известных ортодоксальных школах, которые дали нам «Добротолюбие» («Филокалия») и наставления о молитве сердцем. Все эти школы имели свои пути, ведущие к созерцательной тишине и миру — за пределами слов, образов, идей и желаний. Созерцательному опыту давались различные названия. Автор «Облака» поэтически описывает его, как «невидящее движение любви». Невидящее — поскольку не содержит никаких мыслей и образов, существует лишь в качестве «ничего»; это — не более чем легкое и простое внутреннее движение любви в безмолвии. Кроме того, тот же автор называет подобное переживание «обнаженным намерением желания». Упоминание желания указывает на элемент любви, тогда как нагота, или обнаженность, традиционно используется в христианской молитве, чтобы указывать на полное отделение от всего, даже от мыслей, образов и желаний. «Будь уверен, что (душа твоя) обнажена», — говорит английский автор ученику, многократно предупреждая, чтобы тот был «неприкрытым» в своем устремлении к Богу. Другие авторы говорят о «безмолвной мистике», указывая, что за всеми мыслями и речами там лежит область утонченной тишины. Кроме того, упоминают «духовный сон», поскольку это состояние имеет глубину и тишину, и силу, как прекрасный сон, который дает наслаждение. Св. Иоанн Креста (мой гуру) называет его «живым пламенем любви», имея в виду динамическую природу такого самадхи, которое становится ревущим пламенем, завладевает всем существом и приводит человека к тотальному забвению себя. Тот же автор пишет о нем, как о темной ночи — из-за духовной обнаженности и отсутствия мыслей, что характеризует состояние глубокого самадхи. Терминология эта проистекает из трудов значительно более раннего автора — Дионисия. — 26 —
|