Сознание как парадокс

' Пропп В. Я. Исторические корни русской волшебной сказки. Л., 1986, с. 64-70.

94

Р. Якобсон рассматривает названия трёх произведений Пушки­на: трагедия «Каменный гость», поэма «Медный всадник» и «Сказка о Золотом Петушке». «Как правило, — пишет Якобсон, — в заглавиях оригинальных произведений Пушкина указывается либо главное дей­ствующее лицо, либо место действия». Далее им приводится подтвер­ждающий его высказывание длинный ряд названий, упомяну лишь некоторые; «Евгений Онегин», «Граф Нулин», «Моцарт и Сальери», «Кавказский пленник». «Борис Годунов», «Анджело». «Песнь о ве­щем Олеге». «Скупой рыцарь» и пр. Или «Бахчисарайский фонтан», «Полтава», «Домик в Коломне»... «Однако среди выдающихся поэти­ческих созданий Пушкина выделяются три произведения, названия ко­торых указывают не на живое действующее лицо, но на статую». Героем трагедии «Каменный гость» обычно объявляют Дон Гуана. «Однако это не так: ведь название драмы объявляет главным героем статую коман­дора». И в поэме «Медный всадник» главным действующим лицом яв­ляется не Евгений, как обычно считается, а памятник Петру Великому. И славный царь Дадон «вовсе не центральный персонаж; носителем действия сказки является золотая птица». Более того, «сходство этих трёх произведений не сводится только к особому типу главного героя. Одинакова роль статуи в действии этих произведений, и их сюжетное ядро, в сущности, одно и то же». И далее Якобсон пытается подтвер­дить это утверждение '.

Итак, Якобсон выделяет достаточно неожиданный подкласс пуш­кинских названий. Вопреки обычному мнению, говорит Якобсон, геро­ями произведений с этими названиями являются скульптуры, а не жи­вые люди. И даже сюжет у этих произведений одинаков, а не абсолютно разный, как покажется любому читателю с первого взгляда. Евгений стре­мится к Параше, Дон Гуан преклоняет колени перед Донной Анной, а царь Дадон очарован шамаханской царицей; памятники во всех произ­ведениях оживают: «тяжёлый топот» Медного всадника соответствует тяжёлому пожатью «каменной десницы», а «лёгкий звон» полёта золо­той птицы напоминает «тяжело-звонкое скаканье» памятника Петру...

А. М. Эткинд анализирует текст пушкинской «Сказки о Золотом Петушке». Но Эткинд, как и положено психоаналитику, видит в изучае­мой в школе детской сказке Пушкина новую тему; «Пушкин рассказал о зловещем союзе царя и скопца, — и о том, что могло бы из него вый­ти». Он понимает: в самом тексте сказки тема скопчества, по понятным историческим причинам, не слишком подчёркивается. Поэтому Эткинд