|
Утверждение, что люди видят мир по-разному - сквозь призму своего родного языка, лежит в основе теории лингвистической относительности Э. Сепира и Б. Уорфа. Они стремились доказать, что различия между «среднеевропейской» (западной) культурой и иными культурными мирами (в частности, культурой североамериканских индейцев) обусловлены различиями в языках. Например, в европейских языках некоторое количество вещества невозможно назвать одним словом - нужна двучленная конструкция, где одно слово указывает на количество, а второе - на само вещество: стакан воды, ведро воды, лужа воды. Б. Уорф считает, что в данном случае сам язык заставляет говорящих различать форму и содержание, таким образом, навязывая им особое видение мира. В отличие от «среднеевропейского стандарта» в языке индейцев ХОПИ названия вещества являются вместе с тем и названиями сосудов, в которых эти вещества пребывают. Таким образом, двучленной конструкции европейских языков здесь соответствует однословное обозначение. Б. Уорф, далее, находил связь между тем, как передается объективное время в системах глагольных времен в европейских языках, и такими чертами европейской культуры, как датировка, календари, летописи, хроники, часы, физические представления о времени. Б. Уорф считал, что понятия пространства, времени, материи даны культурой и языком. Однако доказать «удивительно красивую» гипотезу, как писал о теории лингвистической относительности Ю.Д. Апресян [5], трудно. В экспериментах гипотеза Сепира-Уорфа теряет свою обобщенно-философскую внушительность. Речь идет уже не о различных картинах мира, увиденных сквозь призму разных языков, а об участии языка в процессах восприятия, запоминания и воспроизведения. Для более четкого понимания теории языковой относительности необходимо хотя бы в общих чертах рассмотреть фактические основания, на которых она строится. По мнению В.З. Панфилова [119, 120], в основе теории языковой относительности лежит ряд объективных моментов. К ним относятся: тезис о том, что язык обеспечивает возможность человеческого абстрактного мышления; мысль о фиксировании в языке предшествующих этапов познания действительности и об активно творческом, преобразующем характере человеческого познания действительности; положение о неповторимости и невоспроизводимости полностью плана содержания одного языка в плане содержания другого. Все эти доводы о связи человеческого мышления с языком не подлежат сомнению. Но многие сторонники, абсолютизируя данную теорию, утверждают, что язык задает также и мировоззрение. — 9 —
|