|
вскрывает их объективные свойства. В процессе общественно организованого труда возникает и я з ы к, слово. В слове откладываются и объективируются накапливаемые человеком знания. Только благодаря слову они обобщаются, абстрагируются от отдельных частных ситуаций и становятся общественным достоянием, доступным каждому индивиду как члену коллектива. Возникновение сознания как специфически человеческого способа отра- жения действительности неразрывно связано с языком: язык - необходимое условие возникновения сознания. Осознавать - значит отражать объективную реальность посредством объективированных в слове общественно выработанных обобщенных значений^. Связь сознания и языка, таким образом, - теснейшая, необходимая. Без языка нет сознания. Язык - общественная форма сознания человека как общест- венного индивида. Однако неверно попросту отождествлять сознание с языком, сводить его к функ- ционированию языка (Эта отнюдь не новая тенденция усилилась в последнее время у нас в связи со значением, которое приобрело понятие второй сигнальной системы). Верное положение о необходимой связи сознания и языка становится неверным, когда ' ' Определяя сознание как <интенцию> (направленность) на трансцендентный ему предмет, Гуссерль (Husseri) выдвинул положение, формально как будто совпадающее с этим. Однако, раскрывая этот свой тезис, Гуссерль фактически снял его и превратил в свою противоположность. Первая предпосылка философского (феноменологического) подхода к проблеме сознания и бытия в отличие от эмпирического (психологического) заключается, по Гуссерлю, в том, что мир <выносится за скобки> (unter Klammern gesetzt); при этом отпадает вопрос о реальности и остается лишь вопрос о <сущности>. Как только это совершается, мир превращается для сознания в значение <мир>, т.е. в нечто полагаемое сознанием. Идеалистический смысл концепции Гуссерля выступал у него чем дальше, тем острее (особенно в его <Cartesianische Meditationen und Pariser Vortrage>. Haag, 1950). Это идеалистическое оборачивание Гуссерлем его исходного положения настолько очевидно, что его не могли не констатировать и некоторые продолжатели гуссерлевской феноменологической онтологии, в частности, из числа французских его продолжателей (CM.: Sartre J.P. L'etre et ie neant. P., 1943. P. 27-28, 29&-291). Сартр обвиняет Гуссерля в том, что, превратив бытие в ряд значений, он идеалистически сводит бытие к сознанию (что, однако, еще не значит, что сам Сартр другим путем не приходит тоже к идеалистическим выводам). Эту критику — 310 —
|