|
Бытие, согласно С. Л. Рубинштейну, проблемно именно относительно к субъекту, для субъекта. Рубинштейн связывал проблемность бытия с наличием противоречий. Однако противоречия характеризуют как самую социальную действительность, так и соотношение и взаимодействие с ней субъекта и его собственную сущность (противоречие сознания и действительности, возможностей и желаний и т.д.). Проблема эта — уже осуществленная субъектом верификация противоречия, выявление его сущности, образующих его «сторон», характера их несоответствия, несовместимости или взаимоисключаемости. В психологии мышления при определении проблемности использовался критерий несоответствия старого способа действия (или знаний), установки новым условиям [А.М. Матюшкин, Д.Н. Узнадзе]. Интерпретация, несмотря на то, что герменевтика в лице своего формализованного крыла пыталась превратить ее в обычную формально-логическую операцию, во многом благодаря Дильтею предстала как процедура, относящая нечто к субъекту переживания, понимания [15]. Репрезентация, согласно концепции С. Московичи и его школы, не столько процедура коллективного, надындивидуального сознания (по Дюркгейму), сколько факт индивидуального сознания, психосоциальное явление, включающее в себя единство когнитивного и эмоционального [45, 51, 52, 54]. Наконец, категоризация оказывается не только познавательной процедурой теоретического определения объективной действительности, но и процедурой, описанной в этнопсихологии, в явлениях этноцентризма: соотношение «мы» — «они» [29] фактически обозначает субъект-объектную оппозицию. Для проверки этой гипотезы мы предприняли эмпирическое исследование каждой из процедур (проблематизации, интерпретации, репрезентации) в отдельности. Последнюю всем коллективом лаборатории психологии личности мы исследовали комплексно как совокупность моральных, правовых, политических представлений, а также основных социальных ценностей личности и ее представлений о собственном «я», своей ответственности и интеллекте (так называемые имплицитные теории интеллекта или обыденно-житейские представления об умном человеке) [46, 56]. Особенность представляемого здесь направления исследований, которое начало развиваться уже пять лет назад, прежде всего в том, что была предпринята попытка определить и выявить особенности социального мышления личности в контексте российского менталитета в целом. Стратегия исследования строилась на определенном сочетаний двух методов: прогрессивной типологии, разработанной нами в процессе многолетнего изучения личности (ее инициативы, ответственности, способности к организации времени и т. д.), а также кросскультурного сравнения. Главный признак первого — его поступательный характер, т.е. порождение гипотез не только в начале исследования, но и по мере взаимодействия с исследуемой реальностью, выявления новых детерминант, существенных для разных типов, поскольку основные признаки не симметричны и не являются сквозными для всех типов. Произошедшее социальное расслоение общества служит объективной социальной основой для типологического исследования. Однако мы не могли использовать социологические критерии дифференциации, поскольку, по данным социологов, ряд людей в своем сознании относит себя к слою, к которому не принадлежит объективно [37]. Именно поэтому обрисовывается уже собственно психологическая проблема расхождения или противоречия объективного и субъективного, а исходя из этого — задача исследования роли последнего в реальном функционировании и адаптации личности. — 104 —
|