Проблема субъекта в психологической науке

Дело в том, что свойство оптической голограммы очень похоже на феноменологию психической реальности. Напом­ню, что оптическая голограмма отличается от обычной фо­тографии тем, что на фотопленке фиксируется не интенсив­ность света, а структура волнового фронта.

Свойства голографической памяти удивляют: I) голо-графическая память распределена по всему объему (площа­ди) носителя; 2) большой объем памяти сконцентрирован в малом пространстве; 3) уменьшение объема носителя лишь ухудшает детализированностъ изображения, но не уничто­жает его части; 4) оптическая голограмма (реконструкция) трехмерна, изображение константно, детализировано; 5) оптическая реконструкция возникает далеко от хранили­ща, а не локализировано в том же месте, где находится носитель; 6) голограмма ассоциативна: если она сделана через отраженный свет с двух сторон объекта, освещение носителя восстановит «,.розрачное» изображение объекта по свету, отраженному лишь с одной стороны.

Математический аппарат голографии, разработанный Д. Габором [10] в 1948 году, почти сразу же стал исполь­зоваться специалистами в области нейрофизиологии для описания процессов восприятия и памяти

73

В настоящее время создан ряд конкретных моделей пе­реработки информации, основанных на голографической ги­потезе (в частности на основе Фурье-голограмм). К их числу относятся модели К. Прибрама (1971), Д.Н. Спинелли [12], В.Д. Глезер (1973) [4] и других исследователей.

Однако «классические психологи» относятся к этому направлению не более, чем к интересной для любителей экзотике. Между тем, на мой взгляд, без выбора прием­лемой физической модели психической реальности психо­логия сегодня может оказаться в тупике, ибо возможности стихийного поиска в рамках устаревшей компьютерной метафоры уже исчерпаны. И даже если мы сделаем выбор в пользу голографической гипотезы при описании психи­ческой реальности, все равно нам необходимо решить центральную проблему: как «голограмма» воздействует на мозг, каким путем осуществляется порождение и регуляция действия?

Поставленная еще С.Л. Рубинштейном в своих ранних работах проблема (не готовое решение, а проблема!) един­ства сознания и деятельности, и — более широко — единства психики и поведения требует своей конкретизации и хотя бы попыток естественнонаучного исследования. Тем самым основной для психологии на современном этапе ее развития следует признать психорегулятивную проблему, а отнюдь не психофизическую и/или психофизиологическую. Может быть, тогда и сбудутся слова СЛ. Рубинштейна: «Подлин­ного единства сознания и поведения, внутренних и внеш­них проявлений можно достигнуть не внешним, механичес­ким объединением интровертивного идеалистического уче­ния о сознании и механистического бихейвиористского учения о поведении, а лишь радикальным преодолением того и другого» [8, с. 16]. И далее: «Не приходится соот­носить поведение как нечто лишь внешнее с сознанием как чем-то внутренним, поведение само уже представляет собой единство внешнего и внутреннего, таю„е как, с другой стороны, всякий внутренний процесс в определенности своего предметно-смыслового содержания представляет собой един­ство внутреннего и внешнего, субъективного и объективно­го 18, с. 17].