|
182 видно это по событиям 50 — 70-х годов — преследованиям диссидентов, венгерским и чехословацким событиям. Здесь печатные источники — ведущий канал информации для всех возвратных групп, и практическое отсутствие на протяжении десятилетий каких бы то ни было сведений об этих событиях открытой прессе, кроме оперативных официальных сообщены, ведут к преобладанию ничего не знающих об этих периодах сторонах сравнительно близкого прошлого. Но характерно, что молодежь несколько дистанцируется от печатной информации об афганской войне (хотя в печати, казалось бы, торжествует гласность!), предпочитая свидетельства непосредственных очевидцев, близких по возрасту, тогда как пожилые и здесь, к; применительно к событиям 50 —70-х годов, предпочитают печатные каналы. Говоря по-другому, свидетельствам старших молодежь зачастую предпочитает печатную информацию о прошлом, но ей, в свою очередь, предпочтет информацию сверстников о нынешнем. Старшие же применительно к прошлому предпочтут свой опыт, а относительно недавних событий — печатную информацию. Отмеченные расхождения во взаимных представлениях и оценках младшего и старших поколений резюмируются в трактовке этими разными поколенческими когортами «молодежной проблемы». В принципе, появление в сфере общественного мнения молодежных проблем, самой проблемы молодежи как особой субкультуры сигнализирует о сломе жесткой социальной иерархии и однозначных границ между социальными ролями, местами в социальной иерархии, в таких случаях и обостряется внимание к понятию границы, перехода, которое проблематизируется, подчеркивается, становится предельно значимым. Однако в нашем случае о подобных процессах применительно к молодежи можно говорить лишь с большой долей условности. Речь у нас идет не о потенциальных конкурентах за социальные места или об альтернативных образах мира, а о неразрешенных проблемах самого «взрослого» общества, в котором подавлены начала независимости и стимулы динамики, отсутствуют значимые образцы самостоятельного поведения. Чувство собственной пустоты, неавторитетности и бессилия — вот что зачастую питает подозрительность и агрессивность взрослых в отношении молодежи, заставляет по-патерналистски ставить государственный вопрос о «нынешней молодежи», вырабатывая средствами официальных организаций «молодежную политику». Точно высказался об этом философ Мераб Мамардашвили: «...„проблема молодежи“ есть в действительности проблема общества, как оно сложилось в послевоенный пери- — 163 —
|