Лишенные родительского попечительства. Хрестоматия

174

детей в будничном домашнем платье, а не в парадной школьной

форме.

Эта книга может заинтересовать не только воспитателя тюрь­мы-казармы, какой является интернат, но и тюрьмы с одиночками, какими для современных детей являются еемьи.

Как в интернате, так и в семье детей истязают; более энергич­ные пытаются обмануть надзор, вырваться из-под неусыпного контроля — упорно и безнадежно борются за свои права.

Боюсь, читатель захочет мне слепо поверить, тогда эта книга принесет ему вред. Поэтому предупреждаю: путь, который я из­брал, стремясь к своей цели, ни самый короткий, ни самый удоб­ный,'но для меня самый лучший, раз это мой — собственный—• путь. Я нашел его не без труда, не без мук и лишь когда по­нял, что все прочитанные книги — чужой опыт и чужие мнения — лгали.

Издатели напечатают подчас золотые мысли великих людей; насколько было бы полезнее составить собрание ложных высказы­ваний классиков правды и знания. Руссо начинает своего «Эмиля» фразой, которую опровергает вся современная наука о наслед­ственности.

2.Книга эта должна быть как можно короче, потому что я
предназначаю ее в первую очередь моему юному товарищу, кото­
рый попал в круговорот труднейших педагогических проблем,
сложнейших жизненных обстоятельств и, ошеломленный и огор­
ченный, взывает о помощи.

У бедняги нет времени на учебу. Ночью его два раза будили: у ребенка болел зуб, ребенок заплакал — пришлось утешать и лечить. Если воспитатель уснул, будит второй; этому приснился страшный сон: мертвецы, разбойники... хотели убить, бросили в реку; воспитатель опять успокаивает, убаюкивает...

Человек сонный не может читать на ночь толстых педагоги­ческих трудов, у него слипаются глаза, а если он не выспится, то станет раздражаться, выходить из себя и не сможет проводить в жизнь спасительные идеи ученой книги. Я буду краток, чтобы не лишать воспитателя его ночного отдыха.

3.Днем у него нет времени на учебу. Только он сел за книж­
ку, подходит ребенок с жалобой, что он писал, а его подтолкну­
ли и вышла клякса и теперь он не знает, то ли начать все сначала,
то ли оставить так, то ли вырвать страницу. Другой ребенок хро­
мает: в башмаке гвоздь, не может ходить. Третий спрашивает,
можно ли взять домино. Четвертый просит ключ от шкафа. Пятый
подает носовой платок: «Нашел вот, а чей — не знаю». Шестой
дает на хранение четыре гроша, которые получил от тетки. Седь­
мой прибегает за платком: «Это мой платок, я его только на ми­
нутку положил на окно, а он уже взял!»