|
81
выявив существование подобных проявлений надситуативной активности? В каких экспериментальных условиях они могли бы быть зафиксированы? Что можно сказать о людях, проявляющих или же не проявляющих надситуативную активность в конкретных условиях деятельности? Какую особую задачу решает человек, не довольствующийся обретением лишь ситуативного успеха, и добровольно подвергающий себя всевозможным испытаниям и проверкам “на прочность“? Мы обсудим эти вопросы, имея в виду две группы явлений, одна из которых характеризует поведение испытуемых в обстоятельствах, моделирующих угрозу физическому благополучию индивида; другая — особенности активности человека в познавательной деятельности.
§ 2. Надситуативная активность в условиях потенциального риска
Парадоксально, но факт: “постулат сообразности“ выявляет свою ограниченность при интерпретации тех феноменов активности субъекта, по отношению к которым его объяснительная сила должна была бы проявиться в наибольшей мере. Имеются в виду особенности психических проявлений субъекта в ситуациях, связанных с возможной опасностью, которые, в соответствии с постулатом, оставляют единственно возможный вариант поведения — собственно адаптивный. В этих условиях, однако, возникает своеобразное явление: иногда человек испытывает острое влечение к опасности и предпринимает, на первый взгляд, ничем не оправданные действия навстречу опасности. Эти факты подмечены и неоднократно описаны в художественной литературе. Хорошо известны, например, следующие пушкинские строки (из “Пира во время чумы“):
Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъяренном океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении Чумы.
Все, все, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья —
82
Бессмертья, может быть, залог!
И счаслив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.
Подобные факты активности не получали, однако, научно-психологического освещения. Поиску экспериментальных аргументов в пользу существования подобной “немотивированной“ активности был посвящен ряд наших исследований, начиная с 1971 г.1
Общая гипотеза состояла в том, что одной из возможных форм активности, к которым предполагает ситуация потенциальной угрозы, является активность, направленная навстречу опасности и выступающая как результат свободного выбора субъекта. Иными словами, предрасполагалось, что человек способен идти на риск, не извлекая при этом каких-либо ситуативных преимуществ; в этом случае риск должен был бы выглядеть как “бескорыстный“, “спонтанный“.
— 53 —
|