|
также и знание принципиальной неполноты этого знания, невозможности жесткого и однозначного предсказания следующего “шага“ развивающейся деятельности. Таков психологический аналог известных закономерностей движения физических объектов в микромире. Итак, извне воспринять деятельность в её движении невозможно, а удается лишь развернуть веер возможных продолжений деятельности, да и то при достаточной компетентности наблюдателя. Но, может быть, эта трудность преодолима изнутри: самим индивидом-носителем деятельности? В том случае, если деятельность сформировалась, сложилась, он, как это очевидно, без труда рефлектирует то, что в практическом или теоретическом плане делает. Неслучайно некоторые авторы обозначают деятельность как явление “интеллегибельное“, самопрозрачное, непосредственно открытое субъекту в момент действования1. Восприятие деятельности обеспечено в данном случае имеющейся целью, которая, “как закон“, определяет не только сам акт, но и направленность его интерпретации субъектом. Однако в случае несформированной, только еще находящейся в состоянии становления деятельности или деятельности в “точке“ её развития, роста рефлексия происходящего необходимо неполна, ибо условия для полноценной рефлексии (ясное представление цели, оперативный образ ситуации и т. п.) еще не сложились. Этим, в частности, объясняется безуспешность интроспективного познания творческого акта в момент порождения решения. Требуется кропотливый последующий анализ, позволяющий “означить“ произошедшее. Особо отметим тот парадоксальный факт (о котором еще пойдет речь дальше), что в том случае, когда поведение человека как будто бы вполне достоверно прогнозируется другим человеком и этот прогноз становится известным первому, соответствует знание может деформировать перспективу дальнейшего развития деятельности. Итак, “ни извне“, “ни изнутри“ движение деятельности непосредственно не выступает как адекватно воспринимаемое, или, если кратко, движение деятельности — “невидимо“. *** Перед нами два портрета деятельности. На одном из них контуры деятельности четко очерчены. Мы различаем её субъект и объект, признаки предвосхищаемости её сознанием и представимости её в виде процесса, качество открытости наблюдателю. Это — портрет деятельности, выступающей со стороны реализации индивидом имеющейся у него цели, т. е. процесса целенаправленной активности. На другом портрете — контуры деятельности теряют четкость. Известно, что, когда в поле зрения наблюдателя оказывается быстро движущийся предмет, его очертания становятся нечеткими, “смазывются“. В нашем случае утрачивают свою четкость, смазываются черты субъектности, объектности и другие характеристики деятельности. Таков портрет деятельности в её движении. Подлинное представление о деятельности мы, конечно, можем получить только тогда, когда совместим в своем сознании оба изображения. Они образуют своего рода “стереопару“, позволяющую нам увидеть деятельность рельефно, в единстве синхронического и диахронического аспектов анализа, в диалектике самоутверждения и самоотрицания деятельности. — 46 —
|