|
Однако, когда предметом психологического анализа становится происхождение того, “ради чего она (деятельность) совершается“, и того, “где формируются цели человека и строится образ действительности“, в поле зрения исследователей вновь попадает деятельность, но представленная не столько моментами реализации тех или иных содержаний сознания (целей, образов), сколько выходом за их пределы, то есть процессами прогрессивного движения деятельности. На недопустимость смешения функционального (в наших терминах — “синхронического“) и генетического (“диахронического“) аспектов анализа при исследовании деятельности справедливо указывали В. П. Зинченко и С. Д. Смирнов в связи с изучением взглядов Э. Г. Юдина. Мы видим, как в психологических разработках, посвященных категории деятельности, прежде всего в исследованиях представителей школы А. Н. Леонтьева, сначала имплицитно, а потом все более явно выступает идея дифференциации процессов, реализующих те или иные содержания, имеющиеся в сознании, и процессов, порождающих инновации индивидуального и общественного сознания. Оба вида процессов характеризуют деятельность. Но первые суть процессы осуществления деятельности, вторые — самодвижения деятельности. В первом случае, следовательно, сознание должно быть понято как опережающее деятельность, во втором, наоборот, как производное от деятельности. Является ли деятельность процессом? Признак целенаправленности осуществляемой деятельности служит опорным для понимания деятельности в синхроническом аспекте её рассмотрения как процесса. Интуитивно, и без специального анализа, ясно, что цель, направляющая активность субъекта, придает ей планомерный характер, связывает воедино все постепенно вовлекаемые в деятельность элементы внешнего и внутреннего мира индивида, прочерчивает маршрут для непрерывно следующей по нему “точке“ внимания. То, что казалось разрозненным (отдельные действия с различными вещами), теперь органически связано друг с другом “мостиками“ мысленных переходов. “Деятельность представима как процесс с привлечением механизмов сознания“ (Г. П. Щедровицкий). Однако в этом пункте мы пока все еще остаемся в долгу перед исследователями, выделяющими три признака того явления, которое именуют “процессом“. Что представляет собой объект-носитель процесса деятельности? Какие стороны этого объекта подвержены динамике? В чем заключается линейность и непрерывность осуществляемой деятельности? Ни одна физическая вещь, существующая за пределами сознания субъекта, ни одна “вещь“, налично существующая в его сознании, не представима в виде интересующего нас объекта-носителя процесса деятельности. Для того, чтобы такой объект предстал перед нами как объект-носитель процесса, его необходимо как-то “соединить“ с целью, представить двояким образом: с одной стороны, как нечто, налично существующее, а с другой стороны, как нечто, существующее лишь потенциально и в своем потенциальном бытии соответствующее цели субъекта. “Как я создаю статую? Беру глыбу мрамора и отсекаю все лишнее...“, — раскрывает “секреты“ творчества скульптор. Мрамор, становясь скульптурой, выступает как носитель, точнее как один из носителей процесса деятельности (другие носители — орудия и сам творец). Шутка ваятеля иллюстрирует отмеченную двойственность носителя процесса деятельности. Упрощенно такой объект может быть представлен как своего рода “кентаврическое“ образование, одна из частей которого существует в настоящем, а другая (предвосхищаемая согласно цели) — в будущем. — 42 —
|