|
оперирования психологическими категориями было более чем достаточно. И тем не менее, методологическая оценка, осознание достоинств и недостатков этого этапа истории психологии были необходимым условием успешного развития психологической науки, в частности, и формулирования важнейших принципов теории деятельности. Реальные трудности, которые имеются в этой теории, преодолеваются различными способами, в том числе и путем "импорта" в психологическую науку категорий и методов смежных наук. Как мы стремились показать, во многих случаях подобный способ решения проблем приводил к иллюзорным результатам. С нашей точки зрения, принцип деятельности как один из ведущих принципов психологической науки далеко не исчерпал своей объяснительной силы. Но для того, чтобы выявить содержащиеся в нем объяснительные и эвристические возможности, необходимо осознать и оценить происходившую постепенно трансформацию понятия деятельности как могучего средства психологического исследования из принципа этого исследования в его предмет. Это относится прежде всего к ранним исследованиям А. В. Запорожца и П. И. Зинченко. Оба они ввели в 1939—1940 гг. понятия сенсорного и мнемического действия и положили начало их изучению, а впоследствии начали экспериментально исследовать процессы формирования умственных действий. Однако действия изучались относительно изолированно друг от друга, вне системы целостной деятельности. Поэтому, в частности, понятие цели и целеполагания нередко оказывалось внешним по отношению к действию. На самом деле процесс целеполагания вплетен в ткань деятельности, включающей отдельные действия или их системы, и является необходимым моментом, связывающим различные действия и, более того, детерминирующим переход от одного действия к другому. Недооценка этого совершенно естественно приводила к смещению исследования с самого действия на его предметное содержание. Когда же речь шла о строении действия как такового, то исследователи опускались на уровень операций, конституирующих действие. Однако вне анализа конкретного процесса целеполагания, связанного с оценкой полученного и заданного результата в предыдущем действии, номенклатура операций и способов их координации в целостном действии оказывались либо неизвестными, либо трудно оценимыми. Иными словами, операционный состав действия оставался гипотетическим, а набор операций связывался лишь с условиями протекания деятельности, т. е. в известном смысле с факторами внешними по отношению к действию и деятельности. Именно эти трудности служили основанием и оправданием редукции операций и действий к интрацентральным мозговым механизмам. — 126 —
|