Человек развивающийся. Очерки российской психологии

В. В. Давыдов, характеризуя познавательные действия, вскрывающие ненаблюдаемые внутренние связи, относил к ним прежде всего чувственно-предметные познавательные действия, которые позволяли реально изменить предмет изучения, экспериментировать над ним.

136

Прообразом чувственно-предметных действий явились практические предметные действия, но, став познавательными, они превратились в фазу мышления. В. В. Давыдов убедительно показал, что введение образных явлений в содержание мыслительной деятельности является принципиально важным и соответствует современным философским представлениям о мышлении. К этому можно добавить, как это ни парадоксально, что необходимость учета образных явлений при анализе структуры сложившихся форм внутренней деятельности не только не усложняет проблему, а, напротив, делает ее более конкретной, осязаемой и содержательной.

Что же касается интересующей нас проблемы методов психологического изучения объективного строения действий индивида, то В. В. Давыдов признал, что такие методы разработаны слабо. С этим спорить трудно, значительно более удивительно, что он эту центральную задачу психологической науки отвел в область некоторой особой психологической дисциплины, пограничной с логикой и с другими отраслями психологии. Но как бы там ни было, задача разработки методов анализа объективного строения действий поставлена, что уже само по себе является залогом ее решения.

Итог рассмотрения различных форм редукционизма можно попытаться выразить в терминах современной психологии восприятия. Исследователи имеют различные поисковые эталоны или перцептивные гипотезы. У одних это физиологические механизмы, у других — существующие или возможные технические устройства, у третьих — логико-математические структуры или структуры диалектической логики. В качестве подобных гипотез выступают и представления о внешних формах деятельности и поведения как таковых. Подобные парадигмальные (а на привычном языке — теоретические) представления и гипотезы вооружают исследователя, выполняют эвристические функции и служат важным средством развития научной психологии. Поэтому альтернатива: хорош или плох редукционизм — является ложной. Исследователь не может ждать откровения, которое осенит другого. Он с доступным ему концептуальным аппаратом и инструментальным оснащением изучает ту или иную сферу психической деятельности.

Мы старались показать, что даже достаточно очевидные формы редукции психического, будучи результатом научного поиска, приносят определенные плоды и обогащают арсенал теоретических и экспериментальных средств психологического исследования. Сейчас крайне редко можно встретить классические примеры, так сказать, интрапсихологического редукционизма, когда память объяснялась бы вниманием, внимание — интересом, интерес — запасом знаний, последний — памятью. Но в сравнительно недавнем прошлом примеров подобного