Любовь исцеляющая: очерки психологии болезни и выздоровления

Третью модель можно назвать деонтологической. Ее суть в том, что врач должен быть нравственно безупречен. Сам термин «деонтология» (от греч. deontos — должное) появился в советской медицине благодаря проф. Н.Н. Петрову. Для каж­дой конкретной области медицины составляются особые правила, которые должен соблюдать врач. Так, для хирургии Н.Н. Петров выделял следующие правила: «Хирургия для больных, а не больные для хирургии; делай и советуй делать больному только такую операцию, на которую ты согласился бы при наличной обстановке для самого себя или для самого близкого тебе человека».[259]

Следует заметить, что те нормы, которые были разработаны в советское время, хорошо подходили безрелигиозному обществу, хотя и строились на хорошей нравственной основе. Те времена прошли. Современной же российской врачебной деонтологии пока, к сожалению, не существует, хотя появляются попытки как-то эту проблему решить.[260]

Четвертая модель — информированное согласие. Само это понятие появляется в ходе работы 1-го Военного Трибунала США. Этот Трибунал, работая в Германии, подготовил так называемый «Нюрнбергский кодекс», где впервые употребляется термин «добровольное согласие» человека на эксперимент, в который его хотят вовлечь. Термин «informed consent», то есть «информированное согласие», возникает чуть позже, примерно на рубеже 50-60-х годов. Речь идет о том, что врач обязан сообщать пациенту о риске медицинского вмешательства, о существовании других форм лечения. После того, как больной ознакомился с документом, где сообщается о целях лечения, возможном риске и об имеющихся альтернативах лечения, он должен этот документ подписать. Или устно согласиться с ним, но при свидетеле.

Этот принцип резко отличается от «патерналистской» модели. В «отцовской» модели предполагается, что врач сам должен принять нужное решение, а пациент ему полностью доверяет. А вот «информированное согласие» стремится снять с врача значительную долю ответственности за результаты лечения. То есть врач оказывается защищенным тем самым документом, который подписывает больной. Но зато пациент сам решает, какой метод лечения избрать, соглашаться или нет на операцию, которая может значительно улучшить его состояние, а может окончиться плохо, вплоть до смертельного исхода. Для этой модели характерно также называть пациента не «больным», а «клиентом», как именуют своих посетителей службы быта.

Возникает естественный вопрос: а сможет ли больной разобраться во всех тонкостях методов лечения, предлагаемых врачом? Ведь пациент не имеет ни медицинского образования, ни врачебного опыта! И это самое больное место названной модели. То, что главная роль в принятии решения должна отводиться заведомо малокомпетентному пациенту, вызывает серьезные сомнения.