Психология сознания

Особое значение приобретает переход общественной значи­мости в личную значимость. Так, например, общественная зна­чимость получаемых школьником знаний далеко не всегда становится личной значимостью этих знаний для данного школьника. Этому сплошь и рядом мешает сохраняющийся еще во многом формализм нашего обучения. Когда учитель побуждает учащихся не принимать на веру без всяких дока­зательств все то, что он рассказывает, когда он не ограничива­ет усвоение знаний только запоминанием, когда он способствует тому, чтобы учащиеся сами доходили, где это возмож­но, до выводов из получаемого материала, когда он помогает связывать теорию с практикой, а практику с теорией, когда все это он делает, считаясь с возрастом школьников и их интере­сами, когда он не только останавливает их сознание на чем-ни­будь, а все время ведет его к новому и новому, во всех этих слу­чаях учитель, хорошо знающий свой предмет, развивая актив­ность сознания учащихся, добивается того, что общественная значимость получаемых школьником знаний становится его личной значимостью, приобретает достаточно сильный сиг­нальный характер. Отсюда очевидна тесная зависимость ак­тивности сознания от значимости того, с чем этому сознанию приходится иметь дело.

А. Н. Леонтьев

[ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И СОЗНАНИЕ][14]

Психическая реальность, которая непосредственно откры­вается нам, — это субъективный шар сознания. Потребовались века, чтобы освободиться от отождествления психического и сознательного. Удивительно то многообразие путей, которые вели к их различению в философии, психологии, физиологии: достаточно назвать имена Лейбница, Фехнера, Фрейда, Сече­нова и Павлова.

Решающий шаг состоял в утверждении идеи о разных уров­нях психического отражения. С исторической, генетической точки зрения это означало признание существования досознательной психики животных и появления у человека каче­ственно новой ее формы — сознания. Так возникли новые во­просы: о той объективной необходимости, которой отвечает возникающее сознание, о том, что его порождает, о его внут­ренней структуре.

Сознание в своей непосредственности есть открывающая­ся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния. Перед неискушенным человеком нали­чие у него этой субъективной картины не ставит, разумеется, никаких теоретических проблем: перед ним мир, а не мир и картина мира. В этом стихийном реализме заключается насто­ящая, хотя и наивная, правда. Другое дело — отождествление психического отражения и сознания, это не более чем иллюзия нашей интроспекции. <...>