Психология сознания

Отложение всего родового опыта человечества — столь бо­гатого эмоциональными образами — в отношении отца, мате­ри, ребенка, мужа и жены, магической личности, угроз телу и душе, возвысило эту группу архетипов до статуса верховных регулятивных принципов религиозной и даже политической жизни и привело к бессознательному признанию их огромной психической силы и власти.

Я обнаружил, что рациональное истолкование этих творе­ний никоим образом не умаляет их ценности; напротив, оно помогает нам не только почувствовать, но и постичь их огромное значение. Эти мощные проекции дают католику возмож­ность познать (experience) в форме осязаемой реальности большие пространства своего коллективного бессознательно­го. Он не нуждается в поисках авторитета, высшей власти, от­кровения или чего-то такого, что могло бы связать его с веч­ным и непреходящим. Все это в наличии и доступно для него всегда: там, в Святая Святых каждого алтаря, находится мес­то пребывания Бога. А вот протестанту и иудею приходится искать этого: одному — потому что он, так сказать, разрушил земное тело Божества, а другому — потому что он никогда не может найти его. Для обоих архетипы, ставшие в католиче­ском мире зримой и живой реальностью, лежат в бессознатель­ном. К сожалению, я не могу здесь более глубоко вдаваться в поразительные различия отношения к бессознательному в на­шей культуре. Хотел бы только отметить, что этот вопрос представляет собой одну из величайших проблем, стоящих перед человечеством.

Что это так, сразу становится ясно, когда мы сознаем, что бессознательное как совокупность всех архетипов является хранилищем всего человеческого опыта, восходящего к его самым отдаленным истокам. Но это отнюдь не мертвые зале­жи, наподобие заброшенной кучи хлама, а живая, активная система реакций и диспозиций, определяющая жизнь индиви­дуума незаметным, а значит и более эффективным образом. Бессознательное — вовсе не гигантский исторический пред­рассудок, не какое-то априорное историческое условие; скорее оно служит источником инстинктов, ибо архетипы — это все­го лишь формы, принимаемые инстинктами. Из живого источ­ника инстинкта льется все творческое; стало быть, бессозна­тельное не просто обусловлено историей, но само порождает творческий импульс. Оно подобно самой Природе, чудовищ­но консервативной и все же преступающей свои исторические условия в актах творения. Поэтому неудивительно, что для человечества всегда было жгучим вопросом, как наилучшим образом адаптироваться к этим невидимым детерминантам. Если бы сознание никогда не отделялось от бессознательно­го — вечно повторяющееся событие, символически изобража­емое как падение ангелов и ослушание прародителей, — то эта проблема вообще не возникла бы, оставаясь лишь вопросом приспособления к среде обитания.