Психология сознания

Единственное, что переживается нами непосредственно, — это содержания сознания. Говоря так, я не пытаюсь свести «мир» к нашему «представлению» (idea) о нем. Но я хочу под­черкнуть этим то, что с другой позиции можно было бы выра­зить, сказав: жизнь есть функция атомов углерода. Эта анало­гия раскрывает скромные возможности взгляда специалиста, в рамках которых я вынужден оставаться, пытаясь предло­жить любое объяснение мира или даже части его.

Разумеется, моя точка зрения является психологической; более того, она совпадает с позицией практикующего психоло­га, задача которого в том, чтобы как можно быстрее разобрать­ся в хаотической путанице сложных душевных состояний. Та­кой взгляд по необходимости должен сильно отличаться от точки зрения академического психолога, имеющего возмож­ность в тиши своей лаборатории не спеша изучать изолирован­ные психические процессы. Это различие примерно такого же плана, как между хирургом и гистологом. Кроме того, я не по­хож и на философа, который считает своим долгом сказать о том, каковы вещи «в себе», и являются ли они, абсолютными или нет. Мой предмет лежит целиком в границах опыта.

Моя главная потребность — попять сложные состояния и смочь рассказать о них. Я должен уметь дифференцировать различные группы психических событий. Поскольку мне не­обходимо достичь взаимопонимания с моим пациентом, про­водимое разграничение не должно быть произвольным. По­этому мне приходится опираться на простые схемы, которые, с одной стороны, удовлетворительно отражают эмпирические факты, а с другой — связывают их с общеизвестными вещами и потому встречают одобрение.

Итак, если мы собираемся классифицировать содержания сознания, то начнем, согласно традиции, с утверждения: Nihil est in intellectu, quod поп antea fuerit in sensu[70].

Кажется, что сознание вливается в нас извне в форме чув­ственных перцепций (sense-perceptions)[71]. Мы видим, слышим, чувствуем вкус и запах мира, и таким образом сознаем его. Эти перцепции сообщают нам о том, что нечто существует. Но они не говорят нам, что существует. О последнем мы узнаем не от перцепции, но благодаря процессу апперцепции, который име­ет чрезвычайно сложную структуру. Это не значит, что чув­ственная перцепция совсем уж проста, однако ее сложность скорее физиологическая, нежели психическая. Сложность же апперцепции, напротив, именно психическая. Мы можем об­наружить в апперцепции взаимодействие целого ряда психи­ческих процессов. Допустим, мы слышим звук, природа кото­рого кажется нам незнакомой. Спустя какое-то время нам ста­новится ясно, что этот своеобразный звук, должно быть, исходит от пузырьков воздуха в трубах центрального отопле­ния: мы узнали звук. Это узнавание имеет своим источником процесс, называемый нами мышлением. Именно мышление говорит нам, чем нечто является.