Экспериментальная психология познания

Результаты

Результаты обнаружили интересный факт. Отвечая на тестовый вопрос экспериментатора «Назовите все предметы, которые лежали на столе», только 10% испытуемых из второй группы в ряду прочих предметов назвали коробку, в то время как испытуемые из первой группы – в 95% случаев. Первоначальное осознание коробки как предмета, не рядоположенного остальным, имело неосознаваемое влияние на принятие решения о невоспроизведении. Анализ субъективных отчетов показал, что большинство испытуемых из второй группы вообще не воспринимали коробку как стимул, который требовалось воспроизводить, хотя, безусловно, все испытуемые видели коробку на столе и понимали слова инструкции, согласно которой необходимо было воспроизвести все находящиеся на столе предметы.

Наряду с эффектом неосознаваемого негативного выбора описанные экспериментальные факты представляют собой разновидности случаев забывания, классифицируемых на основанииосознанности – неосознанности той информации, которая детерминирует принятие решения о неузнавании или невоспроизведении.

Таким образом, факты забывания могут быть как осознаваемыми, так и неосознаваемыми. Как те, так и другие могут быть вызваны как ранее осознанным, так и ранее не осознанным опытом. Но во всех случаях забывание – это не бесследное исчезновение информации из памяти, не стирание следа, а неосознаваемое решение сознания о невоспроизведении.

Обсуждение статьи А.Ю. Агафонова

Янина Ледовая:

Ваша статья читается легко, радует изобретательность экспериментаторов. Но действительно ли в двух последних экспериментах исследуется «ранее осознанный опыт»? Нельзя ли рассматривать полученные данные как еще один из вариантов работы именно неосознанного негативного выбора? Принципиально ли для автора утверждение о том, что эти упущенные в отчетах большинством испытуемых стимулы ими первоначально осознавались? Ведь то, что испытуемые «упускали из виду» Руслана, Людмилу и их автора, а также невнимательное отношение к коробке участников из второй группы в последнем эксперименте, может иллюстрировать наличие удерживаемой сознанием гипотезы о неосознавании некоторых элементов экспериментальной ситуации.

Андрей Агафонов:

Спасибо за вопросы. Думаю, я Вас понял. Попробую вначале уточнить терминологию. Эффект неосознанного негативного выбора – и с этим, я полагаю, Вы согласитесь – выражается в повторении ранее сделанной ошибки или в фактах устойчивого (тенденциозного) неосознавания (неузнавания и/или невоспроизведения) ранее не осознанного. Это грубоватая, но, думаю, более-менее адекватная трактовка эффекта Аллахвердова. Исходя из такого понимания, становится ясно, что эффект неосознанного негативного выбора возникает, как правило, «на втором шаге». (Повторюсь: «как правило», а не всегда. Иногда на «третьем», чему также есть экспериментальные свидетельства.) Сначала что-то не осознается (не воспринимается, не воспроизводится, ошибочно вычисляется и т.п.), и только затем, оценивая соответствующие реакции испытуемого при повторных (2-м, 3-м и т.д.) предъявлениях этой неосознанной ранее информации, мы можем судить о наличии эффекта. В описанном мной эксперименте, когда испытуемому в состоянии гипноза запрещалось осознавать число «11», эффект Аллахвердова проявлялся в устойчивой замене «11» на «13». Эту устойчивость мы можем начать наблюдать, естественно, со второй замены. Эффект неосознанного негативного выбора демонстрирует неосознаваемое влияние ранее не осознанной информации на неосознавание. Я, видимо, говорю банальности, но лишь с целью быть лучше понятым. Теперь Вы можете предугадать мой ответ на Ваш вопрос: можно ли считать полученные экспериментальные результаты модификацией эффекта неосознанного негативного выбора? Правильно: «Нет». Невоспроизведенные «Руслан», «Людмила» и «А.С. Пушкин» в эксперименте 1, равно как и невоспроизведенная коробка в эксперименте 2, сначала осознавались. Основанием для такого заключения в отношении первого эксперимента служит результат теста на узнавание. При предъявлении интересующих нас стимулов в расширенном ряду собственных имен испытуемые без труда опознали их в качестве искомых. Думаю, что узнавание здесь может являться критерием осознания в предшествующее время. В эксперименте с коробкой, как мне представляется, ситуация и вовсе очевидная. У нас нет ни малейших оснований говорить, что испытуемый не осознавал коробку в то время, когда экспериментатор вынимал из нее предметы. Конечно, можно было бы спросить испытуемых, где находились предметы до того момента, как они были разложены на столе. Но зачем?