|
По-видимому, невоспроизведенные стимулы осознавались, но с иной по сравнению с другими стимулами маркировкой. (Никуда не деться от терминологии В.М. Аллахвердова.) Все остальные стимулы (названия и собственные имена из отрывка А.С. Пушкина «Руслан и Людмила»; предметы, находящиеся в коробке) осознавались как обозначения тех классов, к которым принадлежали, в одном случае, названия сказочных персонажей, в другом – предметы. Невоспроизведенные стимулы не могли осознаваться в тестовых испытаниях как принадлежащие к тем же классам стимулов. Итак, ни в эксперименте с отрывком из «Руслана и Людмилы», ни в эксперименте с коробкой нельзя говорить о разновидности эффекта неосознанного негативного выбора, но вполне допустимо рассматривать полученные результаты как эффекты действия механизма принятия решения. О том, что работа такого механизма не осознается сознанием, В.М. Аллахвердов (как, впрочем, и некоторые до него) писал неоднократно. Виктор Аллахвердов: Как ты знаешь, я тоже наблюдал подобные эффекты. Например, в моем эксперименте испытуемые должны были выполнять серию разнообразных заданий (перцептивных, мнемических, логических и даже шутливых). В одном из заданий испытуемому предлагалась бытовая проблемная ситуация, которую, однако, не надо было решать, а требовалось «слово в слово воспроизвести это задание». Самим заданием, таким образом, была инструкция воспроизведения, взятая в кавычки. Тем не менее, хотя все испытуемые, выполняя именно эту инструкцию, достаточно точно воспроизводили саму проблемную ситуацию, менее 10% из них воспроизвели требование «воспроизведения этого задания». Мне понравилось, что ты увидел в подобных экспериментах процесс забывания. Но это все-таки требует уточнения. Эксперимент с коробкой от обуви в каком-то смысле калькирует исследования творческого мышления. Помнится, в одном из исследований для решения творческой инструментальной задачи тоже надо было использовать коробочку. Если эта коробочка просто предъявлялась испытуемому, задача легко решалась. Если же коробочка была наполнена гвоздями (также нужными для решения задачи), то оказалось, что очень трудно найти решение: вытряхнуть гвозди, а затем уже использовать коробочку. Отсюда вопрос: действительно ли в твоем эксперименте исследуется забывание, а не что-нибудь иное, например внимание или ригидная зависимость испытуемых от контекста? Андрей Агафонов: Конечно, о твоем эксперименте с серией заданий я знаю. Считаю, что он один из самых красивых в экспериментальной психологии. Особенно мне нравится его концовка. Испытуемому дается 21-е задание: «Задание 21. Воспроизведите содержание всех двадцати одного заданий, которые Вы получили». Если не ошибаюсь, меньше 10% испытуемых при выполнении этого задания воспроизводили его инструкцию. Очень изящная процедура, хотя в каком-то смысле этот эксперимент напоминает исследование Г.В. Бирнбаум. В ее исследовании забывания намерения испытуемые должны были решать серию разнообразных заданий. Каждое задание нужно было выполнять на отдельном листе бумаги. После выполнения задания испытуемый должен был на листе поставить свою подпись. Инструкция о подписи на каждом листе была подчеркнута. В серию включалось задание «изобразить свою монограмму». Оказалось, что чаще случайного испытуемые забывали расписаться после выполнения именно этого задания. Характерно, что подпись не забывалась, если испытуемые стремились украсить монограмму, придать ей своеобразный, художественный вид. Б.В. Зейгарник, комментируя результаты этого эксперимента, заметила: «Когда испытуемые старались, например, нарисовать красивую монограмму, подпись не забывалась. Она забывалась, если монограмма означала лишь начальные буквы имени» (Зейгарник, 2000, с. 373). В «Основах смысловой теории сознания» я писал о том, что эффект был бы куда более выражен при тождественности основного и дополнительного заданий, когда вместо изображения монограммы испытуемому нужно было расписаться привычным образом. Для того чтобы это задание для испытуемого имело какой-то смысл, т.е. не теряло принадлежности к контексту, можно было бы сообщить, что наряду с исследованием интеллектуальных способностей в эксперименте изучаются, например, графологические особенности. При таком усовершенствовании процедуры, мне кажется, эксперимент Г.В. Бирнбаум еще более походил бы на твой. — 65 —
|