|
Зачатки самых различных проявлений эроса есть в каждом человеке. Будучи целомудренным, он знает подземные толчки i Страсти. Посвящая себя Богу, испытывает силу земных наваждений, содрогаясь от дьявольских внушений, обретает себя в тиной любви... 219 --------------?-------------------------Раздел II______________________ , Любовные чувства архетипны, то есть изначально одинаковы Ло культура, несомненно, оказывает воздействие на эротику ГЪспод :твующие стандарты поведения определяют форму массовых перс-киваний. Аскетизм замещает оргиастические страсти. Но отчего в истории эти кровавые оргии соседствуют с приме->ами возвышенного целомудрия, одухотворенной любви? Почему юмантические платонические чувства сменяются почитанием ран гузданных наслаждений? Отчего даже в одной культуре мы видим >азноликость эроса? Отчасти ответ прост: все это заложено в чело-;еческой природе. Что думает человек о любви? Ценит ли он свое тело? Восприни-1ает ли его как священный сосуд или как вместилище мерзких ожделений? Ощущает универсальность Эроса или знает только дну его грань? Например, в греческой философии и искусстве при ода человека, его облик, его тело — все представлялось идеалом со ершенства и гармонии. Поскольку сын природы воспринимался как перл создания, гре-еское искусство стремилось воспроизвести, выразить человечес-ое тело в порыве одухотворенной страсти. Пластика эллинскою скусства красноречиво говорит об этом. Жители Афин толпились а улице, наблюдая, как Фидий лепит человеческое тело. Древние «лософы высоко отзывались и о духе человека. Они говорили о эстоинстве человека, о его высоком предназначении. Любовь со гветственно воспринималась как глубокое чувство, освященное эгами. У изголовья влюбленных вставала Афродита, которая бла->словляла сближение тел и душевное влечение как радость жизни, Постепенно в сознании античных греков возникало различие юбви плотской и духовной. Чувственное влечение отражает пред-гавление о красоте человеческого тела. Поэтические переживаний :е более индивидуализируются. Платон полагал, что наслаждение, которому стремится человек, должно быть в определенной степеЧ л обуздано. Аристотель же в противовес ему считал, что услажде-ле тела есть все-таки благо... Однако любовь — это не только вихрь наслаждений. К концу эевней эпохи эллинское представление о человеке сменилось дру« [м воззрением. Римский философ Сенека, например, не мог cobmiv ить моральные нормы стоиков с господствовавшим благоговени* 1 перед человеческой природой и чувственным наслалодением. ОН верг идею благости человеческого существа. — 163 —
|