Великий канцлер

Что ж, не исключено, что в бароне фон Майзене (фон Майгеле) нашли отражение черты нескольких ненавистных писателю лиц.

…и комната преобразилась в гостиную… – Уже в этих преображениях просматривается будущий «Великий бал у сатаны».

…барон Маргарите был известен… – Ещё одно свидетельство, подтверждающее, что прототипом фон Майзена был Б. С. Штейгер, как, впрочем, и замечание, что «деток никогда у барона не было».

…милый барон, скажите… – Отточие авторское. Видимо, в вопросе Воланда подразумевался интерес к «специальности» барона. Далее часть текста уничтожена.

…и ещё раз всё преобра… – В этом месте вырван лист с текстом.

– А за… – Обрыв текста.

Тут Фие… – И вновь обрыв текста, в котором описывалось вызволение поэта из мест не столь отдалённых.

Весь в грязи, руки изранены… – В последующих редакциях мастер появляется не из заключения, а из психиатрической лечебницы.

С примусом по Москве

…в большом магазине Торгсина… – В начале тридцатых годов были открыты специальные магазины для торговли на иностранную валюту, боны, драгоценности. Торгсин – сокращение, означающее «торговля с иностранцами». Булгаковы иногда пользовались этими магазинами. Вот некоторые записи из дневника Е. С. Булгаковой. 29 марта 1935 года: «Во время нашего отсутствия принесли конверт из американского посольства. Приглашает нас посол на 23 апреля. Приписка внизу золотообрезного картона: фрак или чёрный пиджак. Надо будет заказать М. А. чёрный костюм, у него нет. Какой уж фрак». Запись следующего дня: «Сегодня с М.А. … пошли в Торгсин. Купили английскую хорошую материю по восемь рублей золотом метр. Приказчик уверял – фрачный материал… Купили чёрные туфли, чёрные шёлковые носки». Так что Булгаков описывал торгсины «с натуры».

…крича: «Пожар!»… – Этот фрагмент текста Булгаков писал 1 февраля 1934 года. А вот что произошло у Булгаковых за несколько дней до этого. Запись Елены Сергеевны от 23 января 1934 года: «Ну и ночь была. М.А. нездоровилось. Он, лёжа, диктовал мне главу из романа – пожар в Берлиозовой квартире. Диктовка закончилась во втором часу ночи. Я пошла в кухню – насчёт ужина, Маша стирала. Была злая и очень рванула таз с керосинки, та полетела со стола, в угол, где стоял бидон и четверть с керосином – не закрытые. Вспыхнул огонь. Я закричала: «Миша!!» Он, как был, в одной рубахе, босой, примчался и застал уже кухню в огне. Эта идиотка Маша не хотела выходить из кухни, так как у неё в подушке были зашиты деньги!..

Я разбудила Серёжку, одела его и вывела во двор, вернее – выставила окно и выпрыгнула, и взяла его. Потом вернулась домой. М. А., стоя по щиколотки в воде, с обожжёнными руками и волосами, бросал на огонь всё, что мог: одеяла, подушки и всё выстиранное бельё. В конце концов он остановил пожар. Но был момент, когда и у него поколебалась уверенность и он крикнул мне: «Вызывай пожарных!»