Великий канцлер

Карл Радек принадлежал к тому ряду лиц (Троцкий, Ягода и прочие), к которым Булгаков испытывал особое чувство ненависти и презрения. Кроме того, Радек участвовал в травле писателя. Это хорошо видно из воспоминаний B.C. Ардова, который писал: «Роман («Белая гвардия») был встречен несправедливой бранью… Особенно усердствовал в осуждении «Дней Турбиных» театральный критик В.И. Блюм. Он занимал должность начальника отдела драматических театров Реперткома. По его протесту и обрушились на спектакль критики и начальники разных рангов. Театр апеллировал в ЦК партии.

Помню, я был в зале МХАТ на том закрытом спектакле, когда специальная комиссия, выделенная ЦК, смотрела «Дни Турбиных». Помню, как в антракте Карл Радек – член этой комиссии – говорил кому-то из своих друзей, делая неправильные ударения почти во всяком слове – так говорят по-русски уроженцы Галиции:

– Я считаю, что цензура права!»

Писательский ресторан… – О писательском ресторане написано много злых слов (достаточно вспомнить стихотворение В. В. Маяковского «Дом Герцена»). Мы же приведём фрагмент из пародии сатирика Арго (А. М. Гольденберг) «Сон Татьяны» («Вечерняя Москва», 30 декабря 1928 г.). Эта пародия была вырезана Булгаковым из газеты и подклеена в специальный альбом. Вот эти строки:

Татьяна дух перевела

И – делать нечего – вошла,

Опомнилась, глядит Татьяна

Медведя нет – она в сенях.

За дверью крик и треск стакана,

«Как на больших похоронах» <…>

И перед взорами Татьяны,

Как будто по команде «пли»

Литературные смутьяны

Предстали. Соль родной земли

Рассыпана по коридорам;

Здесь на ходу летучий кворум,

Там кто-то сочинил романс, –

Тут кто-то требует аванс, –

Одни едят, другие платят,

(Внизу – в подвальном кабаке)

Иной с бумажкою в руке

Чистосердечно плагиатит

Чужое скудное враньё –

Но все кричат: «Моё, моё!»

Ну что ни рожа – то спасибо –

Посмотришь – так бросает в пот…

…кто-то спел «Аллилуйя»… – Фокстрот «Аллилуйя!» был написан американским композитором Винсентом Юмансом как кощунственная пародия на христианское богослужение. Не случайно Булгаков заставил эту музыку звучать в самый разгар «сатанинского» веселья.

Стёпа Лиходеев

Стёпа Бомбеев был красным директором… – В последующих редакциях слово «красный» было Булгаковым изъято, фамилия Бомбеев изменена на Лиходеева.

…опять-таки ночью, и увезли с собой и Де-Фужере, и Анфису… – В следующей рукописной редакции:

«Но вот за самой Анной Францевной никто не приходил и машина никакая не выезжала, а просто Анна Францевна, изнервничавшаяся, как она рассказывала, с этим исчезновением двух очень культурных жильцов, решила поправить свои нервы и для этого съездить на два месяца в Париж к сестре. Подав соответствующее заявление, Анна Францевна сильно хлопотала по устройству каких-то житейских дел. Ежедневно она звонила по телефону, много ездила по Москве, в естественном и радостном волнении, что вскоре увидит и обнимет сестру, с которой не виделась четырнадцать лет. А увидеться должна была, потому что заявление Анны Францевны было встречено очень хорошо, как она говорила, все показатели для поездки были самые благоприятные. И вот в среду – опять-таки постный день – Анна Францевна вышла из дому, чтобы повидаться со знакомой, которая хотела приобрести у неё каракулевое манто, ненужное Анне Францевне, и не вернулась».