|
– Возьми. – Потом, помолчав, заговорил: – Ты книжный человек, и незачем тебе, одинокому, ходить в нищей одежде без пристанища. У меня в Кесарии есть библиотека. Я могу взять тебя на службу. Ты будешь разбирать и хранить папирусы, будешь сыт и одет. Левий встал и сказал: – Нет, я не хочу. Пилат спросил: – Почему? – И сам ответил: – Я тебе неприятен, и ты меня боишься. Опять улыбка исказила лицо Левия, и он сказал: – Нет, потому что ты будешь меня бояться. 253 Пилат побледнел, но сдержал себя и сказал: – Возьми денег. Левий отрицательно покачал головой. Тогда прокуратор заговорил так: – Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа, но я тебе скажу, что ты не усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо если бы это было не так, ты обязательно взял бы у меня что-нибудь, – лицо Пилата задёргалось, он поднял значительно палец вверх, – непременно взял бы. Ты жесток. Левий вспыхнувшими глазами посмотрел на Пилата, а тот на коптящие огни. – Чего-нибудь возьми, – монотонно сказал Пилат, – перед тем как уйти. Левий молчал. – Куда пойдёшь? – спросил Пилат. Левий оживился, подошёл к столу и, наклонившись к уху Пилата, испытывая наслаждение, прошептал: – Ты, игемон, знай, что я зарежу человека… Хватай меня сейчас… Казни… Зарежу. – Меня? – спросил Пилат, глядя на язычок огня. Левий подумал и ответил тихо: – Иуду из Кериафа. Тут наслаждение выразилось в глазах прокуратора, и он, усмехнувшись, ответил: – Не трудись. Иуду этой ночью зарезали уже. Не беспокой себя. Левий отпрыгнул от стола, дико озираясь, и выкрикнул: – Кто это сделал? – Не будь ревнив, – скалясь ответил Пилат и потёр руки, – ты один, один ученик у него! 254 Не беспокой себя. – Кто это сделал? – шёпотом спросил клинобородый Левий, наклоняясь к столу. Пилат приблизил губы к грязному уху Левия и шепнул: – Я… Левий открыл рот, дико поглядел на прокуратора, а тот сказал тихо: – Возьми чего-нибудь. Левий подумал, смягчился и попросил: – Дай кусочек чистого пергамента. Прошёл час. Левия не было во дворце. Дворец молчал, и тишину ночи, идущей к утру, нарушал только тихий хруст шагов часовых в саду. Луна становилась белой, с края неба с другой стороны было видно беловатое пятнышко утренней звезды. Светильники погасли. На ложе лежал прокуратор. Подложив руку под щёку, он спал, дышал беззвучно. В ногах лежал Банга, спал. Стрельба в квартире Когда Маргарита прочитала последние слова романа «…пятый прокуратор Иудеи…» и «…конец…», наступало утро. Слышно было, как во дворе на ветвях ветлы и двух лип вели беспокойный, быстрый разговор неунывающие никогда воробьи. — 293 —
|