|
Иванушка спал перед приходом следователя и видел во сне город странный. С глыбою мрамора, изрезанной колоннадами, с чешуйчатой крышей, горящей на солнце, на противоположном холме террасы дворца с бронзовыми статуями, тонущими в тропической зелени. Он видел идущие под древними стенами римские когорты. И видел сидящего неподвижно, положив руки на поручни, бритого человека в белой мантии с кровавым подбоем, ненавистно глядящего в пышный сад, потом снимающего руки с поручней, без воды умывающего их. Нет, не интересовали Ивана Бездомного более ни Патриаршие Пруды, ни происшедшее на них трагическое событие! Следователь получил богатейший материал. Да, проклятый кот оказался и здесь. Длинный клетчатый также! – Скажите, Иван Николаевич, а вы сами как далеко были от турникета, когда Берлиоз свалился под трамвай? – спросил следователь. Чуть заметная усмешка почему-то тронула губы Ивана, и он ответил: – Я был далеко. – А как примерно… в скольких шагах? Иван поморщился, припоминая, ответил: – Шагах в сорока… – Стояли или сидели? – Сидел. – А этот клетчатый был возле самого турникета? – Нет, он сидел на скамеечке, недалеко. – Хорошо помните, что он не подходил к турникету в тот момент, когда Берлиоз упал? – Помню. Не подходил. Он, развалившись, сидел. – Разве так хорошо было видно за сорок шагов? – Хорошо. Фонарь горел на углу Ермолаевского, и вывеска над турникетом. Эти вопросы были последними вопросами следователя. После них он встал, пожал руку Иванушке, пожелал скорее поправиться, выразил надежду, что вскорости вновь будет читать его стихи. – Нет, – тихо ответил Иван, – я больше стихов писать не буду. Следователь вежливо усмехнулся, позволил себе выразить уверенность, что поэт сейчас в состоянии депрессии, но это скоро пройдёт. – Нет, – тихо отозвался Иван, глядя вдаль на гаснущий небосклон, – это не пройдёт. Стихи, которые я писал, – плохие стихи, и я дал клятву их более не писать. – Ну, ну, – усмехнувшись ответил следователь и вышел. Сомнений более не было. На Патриарших Прудах действовал тот же самый со своим помощником, что и в Варьете. Значит, деятельность его началась ещё ранее, чем на скандальном сеансе в Варьете. Деятельность эта, увы, началась с убийства. Следователь не сомневался в том, что Иванушка не повинен в ней. Он не толкал под страшные колёса своего редактора. Возможно, что клетчатый действительно был в некотором отдалении от турникета и физически не способствовал падению на рельсы. Но, следователь в этом не сомневался, какая-то шайка во главе с сильнейшим гипнотизёром, невиданно сильнейшим гипнотизёром, внедрилась в Москву и совершила страшные вещи. Берлиоз шёл на смерть загипнотизированным. — 298 —
|