|
Ее лицо внезапно опечалилось. – Как ты похудел, мой бедный Дмитрий, – сказала она, проводя рукой по его щеке, – какая у тебя борода! – И ты похудела, моя бедная Елена, – отвечал он, ловя губами ее пальцы. Она весело встряхнула кудрями. – Это ничего. Посмотри, как мы поправимся! Гроза налетела, как в тот день, когда мы встретились в часовне, налетела и прошла. Теперь мы будем живы! Он отвечал ей одною улыбкой. – Ах, какие дни, Дмитрий, какие жестокие дни! Как это люди переживают тех, кого они любят? Я наперед всякий раз знала, что? мне Андрей Петрович скажет, право: моя жизнь падала и поднималась вместе с твоей. Здравствуй, мой Дмитрий! Он не знал, что сказать ей. Ему хотелось броситься к ее ногам. – Еще что я заметила, – продолжала она, откидывая назад его волосы (я много делала замечаний всё это время, на досуге), – когда человек очень, очень несчастлив, – с каким глупым вниманием он следит за всем, что около него происходит! Я, право, иногда заглядывалась на муху, а у самой на душе такой холод и ужас! Но это всё прошло, прошло, не правда ли? Всё светло впереди, не правда ли? – Ты для меня впереди, – ответил Инсаров, – для меня светло. – А для меня-то! А помнишь ли ты, тогда, когда я у тебя была, не в последний раз… нет, не в последний раз, – повторила она с невольным содроганием, – а когда мы говорили с тобой, я, сама не знаю отчего, упомянула о смерти; я и не подозревала тогда, что она нас караулила. Но ведь ты здоров теперь? – Мне гораздо лучше, я почти здоров. – Ты здоров, ты не умер. О, как я счастлива! Настало небольшое молчание. – Елена? – спросил ее Инсаров. – Что, мой милый? – Скажи мне, не приходило ли тебе в голову, что эта болезнь послана нам в наказание? Елена серьезно взглянула на него. – Эта мысль мне в голову приходила, Дмитрий. Но я подумала: за что же я буду наказана? Какой долг я преступила, против чего согрешила я? Может быть, совесть у меня не такая, как у других, но она молчала; или, может быть, я против тебя виновата? Я тебе помешаю, я остановлю тебя… – Ты меня не остановишь, Елена, мы пойдем вместе. – Да, Дмитрий, мы пойдем вместе, я пойду за тобой… Это мой долг. Я тебя люблю… другого долга я не знаю. – О Елена! – промолвил Инсаров, – какие несокрушимые цепи кладет на меня каждое твое слово! – Зачем говорить о цепях? – подхватила она. – Мы с тобой вольные люди. Да, – продолжала она, задумчиво глядя на пол, а одной рукой по-прежнему разглаживая его волосы, – многое я испытала в последнее время, о чем и понятия не имела никогда! Если бы мне предсказал кто-нибудь, что я, барышня, благовоспитанная, буду уходить одна из дома под разными сочиненными предлогами, и куда же уходить? к молодому человеку на квартиру, – какое я почувствовала бы негодование! И это всё сбылось, и я никакого не чувствую негодования. Ей-богу! – прибавила она и обернулась к Инсарову. — 170 —
|