— Слава Богу, — успокоился дядя, успокоилась тетка, — больше с ним знаться не будешь! И стали старики подумывать, как бы племянницу замуж выдать, стали старики присматривать ей человека. А Федосья прежде-то, как жив он был, работник-то, все таилась, робкая, скрывала от людей, а уж тут, — куда робь! — ничего не таит, никого не боится, и все по нем тоскует, все в уме его держит. Пойдет на вечеринку, ни петь не поет, ни в игры не играет, а как сядет, одна сидит молча, и уж сама себе на могилу идти ладит, — к нему на могилу. А вернется с кладбища, спать ляжет, а в уме все одно, — о нем тоскует. И стал он приходить к ней ночью. Никто его не видит, ни дядя, ни тетка, одна она видит. — Я умер, — сказал он ей, — да не взаболь, иди за меня замуж. И с той поры повеселела Федосья, веселая, не узнаешь ее, подвенечное платье себе шить принялась. И на вечеринках не узнать ее. Тоже и на вечеринки стал он приходить к ней. Люди его не видят, одна она его видит. — Я за него замуж пойду! — говорит Федосья подругам, смеется. — Что ты, — говорят, — его ведь в живых нету. — Нету, как же! Он ожил! — смеется Федосья. Сшила себе Федосья подвенечное платье, в подвенечном платье невестой пришла на вечеринку. И он к ней пришел на вечеринку. Никто его не видит, одна она его видит. И они сговорились: она с вечеринки пойдет к нему в избу, где у отца он жил, а из избы вместе пойдут в церковь венчаться. — Я нынче замуж пойду! — сказала подругам Федосья, смеется, и простилась, ушла домой. Не слыхал ни дядя, ни тетка, как вернулась племянница в дом, крепко старики спали. А поутру хватились, племянницы-то и нет. Где, где? — не знают. Не знают, где и взять, и платья ее подвенечного нет. А девки говорят: — Сказывала, замуж пойдет. Старики на кладбище, к могиле. «Сказывала, замуж пойдет!» А она на могиле, мертвая на его могиле лежит, и платье ее подвенечное на кресте развешено. Так за покойным дружком и ушла, не сробела. 1911 Поперечная1Был один холостой парень и задумал жениться. А сватали на селе девицу, он на ней и женился. И тиха и смирна, глаз на мужа не подымет, будто ее и в доме нет, вот какая попалась жена Сергею. Пришло время обедать, зовет Сергей к столу Настасью, а Настасья и голосу не подаст. «Ишь, — подумал, — стыдливая какая!» — и сам уж вывел ее, усадил за стол. На обед была каша. Ест Сергей, да похваливает, а Настасья и ложки в руки не возьмет, сидит, как села. — 110 —
|