Кто у нас теперь так любит! Иван взял Марью в дом, никому ее не показывал, наряжал, кормил и поил. И жили так до Рождества вместе. На Рождество пошли они в церковь. В церкви все смотрят на Марью, отец и мать и муж Федор и крестная. — Это будто моя дочка! — говорит мать. — Да-таки наша! — говорит отец. Переговаривались между собою отец и мать и муж и крестная. А как обедня кончилась, подошла Марья к матери: — Я ваша и есть, — сказала Марья, — помните, ночью к вам приходила, вы меня не пустили, и пошла я к старопрежнему моему, он меня и взял. И признали все Марью и присудили ей: за старого мужа, за Федора не дали назад, а дали ее Ивану. Эй, весна, — снега растаяли, пошли зеленые всходы, и на Красную горку повенчали Ивана да Марью. Тут моя сказка, тут моя повесть. 1910 ЖеланнаяНе хотела бабка, чтобы внук женился: жалко старухе расставаться с любимым внуком. А он себе, знай, стоит на своем. И вот как вести к венцу, стала карга на венчальном пороге и прокляла внука. — Чтоб тебя, — говорит, — черт взял, триста чертей, тридцать и три, проклятое! И когда шли от венца молодые, черт внука и схапал, только и видели. Осталась молодуха одна без молодого, плачет. Тошно ей одной, тошно на свете жить: постыл ей белый свет без милого. «Либо петлю на шею, либо мужа верни!» — одно у ней на уме, и посылает она свекра мужа искать. Жалко старику сына. Говорит старик своей хозяйке: — Спеки мне лепешек на дорогу, пойду за сыном. Испекла хозяйка лепешек, снарядила своего старика в дорогу, пошел старик в лес. И в лесу там шел, шел, набрел на избушку — в лесу там, вошел в избушку, положил лепешки на стол, сам за печку. И слышит старик: идет… в скрипку выскрипливает, в балалайку выигрывает, идет… приходит в избушку, садится на лавку… Жаль, — говорит, — мне-ка батюшки, жаль мне-ка матушки, — а сам все в скрипку выскрипывает, в балалайку выигрывает, — жаль мне молодой жены… Хоть бы не жил я, расстался, Хоть бы жил да потерялся! Отец обрадовался, узнал сына, выходит из-за печки. — Ой, — говорит, — сын ты мой любезный, пойдем домой со мною. — Нет, отец, нельзя никак! — сын пошел из избы. Отец вслед: — Я от тебя не отстану, куда ты, туда и я. И приходят они к яме, там, в лесу. Сын с отцом прощается. Поклонился сын отцу до земли да бух в яму. Постоял старик, постоял, не смеет лезть за сыном в яму и пошел, слезно заплакал, домой пошел. У околицы встречает старика молодуха, горит вся: — 106 —
|