|
А королева меж тем бранит и порочит закуску: «Вы, – говорит, – на нас не сердитесь, мы люди простые. Муж ушел со двора, так повара оплошали!» Гость же себе на уме: «Добро, королева, спасибо! Пусть бы везде на дороге так плохо меня угощали!» Вот как жили король с королевой, и нечего молвить, Были они добряки, прямые, без всяких претензий… Кажется, как бы, имея такой счастливый характер, Им счастливым не быть на земле? Ан вышло иначе! Помнится, я говорил, что жители все королевства Страх короля как любили. Все! Одного исключая! Этот один был монах, не такой, как бывают монахи, Смирные, скромные, так что и громкого слова не молвят. Нет, куда! Он первый был в королевстве гуляка! Тьфу ты! Ужас берет, как подумаешь, что за буян был! А меж тем такой уж пролаз, такая лисица, Что, пожалуй, святым прикинется, если захочет. Дьяком он был при дворе; то есть если какие бумаги Надобно было писать, то ему их всегда поручали. Так как король был добряк, то и всех он считал добряками, Дьяк же то знал, и ему короля удалося уверить, Что святее его на свете нет человека. Добрый король с ним всегда и гулял, и спал, и обедал, «Вот, – говаривал он, на плечо опираясь монаха, – Вот мой лучший друг, вот мой вернейший товарищ». Да, хорош был товарищ! Послушайте, что он за друг был! Раз король на охоте, наскучив быстрою скачкой, Слез, запыхавшись, с коня и сел отдохнуть под дубочки. Гаркая, гукая, мимо его пронеслась охота, Стихли мало-помалу и топот, и лай, и взыванья. Стал он думать о разных делах в своем королевстве: Как бы счастливее сделать народ, доходы умножить, Податей лишних не брать, а требовать то лишь, что можно. Вдруг шорохнулись кусты, король оглянулся и видит, С видом смиренным монах стоит, за поясом четки, «Ваше величество, – он говорит, – давно мне хотелось Тайно о важном деле с тобою молвить словечко! Ты мой отец, ты меня и кормишь, и поишь, и кров мне От непогоды даешь, так как тебя не любить мне!» В ноги упал лицемер и стал обнимать их, рыдая. Бедный король прослезился: «Вставай, – говорит он, – вставай, брат! Все, чего хочешь, проси! Коль только можно, исполню!» – «Нет, не просить я пришел, уж ты и так мне кормилец! Хочется чем-нибудь доказать мне свою благодарность. Слушай, какую тебе я открою дивную тайну! Если в то самое время, как кто-нибудь умирает, Сильно ты пожелаешь, душа твоя в труп угнездится, Тело ж на землю падет и будет лежать без дыханья. Так ты в теле чужом хозяином сделаться можешь!» В эту минуту олень, пронзенный пернатой стрелою, — 171 —
|