|
«Калевала»— как она знакома современному читателю — бережно обработанный и скомпонованный в целостную книгу фольклорный материал, собранный в начале XIX века Элиасом Лённротом среди карелов, ижорцев и финнов, проживавших тогда на территории Российской империи (главным образом в Архангельской и Олонецкой губерниях, где финские и карельские поселенцы так же свято хранили древние руны, как русское население— былины). Даже в мелодиях и исполнении карело-финских и русских эпических песнопений прослеживается определенное сходство, что вряд ли следует считать случайным. На эти факты обращал внимание сам Э. Лё'ннрот, путешествуя с другим великим финном— А. Кастреном— по Российской Карелии и Русской Лапландии. Несмотря на сравнительно недавнюю запись (что, впрочем, относится к фольклорным текстам большинства народов Земли), «Калевала» — одно из древнейших стихотворных произведений человечества. Учитывая же ее северное происхождение, великая поэма, запечатленная в памяти сотен поколений, быть может, как ни одно другое произведение устного народного творчества, сохранила— где в первозданном, а где и в «снятом» виде — голос полярной прародины и отголоски ценностей той далекой эпохи. Былое единство всех людей, языков и культур, так сказать, генетически заложено в каждом из нас. В подсознании закодированы древние символы и мифологемы. Они могут оживать в памяти, обнажая глубинные и неведомые без творческого озарения корни. Так, русский поэт Николай Клюев ошушал в себе через общее северное первоначало дух не только русского, но также карельского и саамского народов: Я потомок лапландского князя, Калевалов волхвующий внук.... Эти стихи уже цитировались в одном из эпиграфов. В своей поэзии Клюев сделал символом северной (ледовитой) Гипербореи камень Сапфир: Калевала сродни желтокожью, В чьем венце ледовитый Сапфир. Если с определенной долей условности сегодня и можно говорить о философии Гипербореи, то в достаточно концентрированной форме былое мироощущение и менталитет наших прапредков получил отображение именно в «Калевале». Точная датировка большинства ее сюжетов вообще затруднительна. С одной стороны, книга изобилует архаичными родопле-менными реминисценциями. С другой стороны, многие эпизоды заведомо позднего происхождения. Печатный текст «Калевалы» — сплав древности и современности (если под последней подразумевать всю эпоху после принятия христианства). Однако, не считая незначительных христианских реалий типа нательных крестиков и заключительного крещения ребенка — будущего властителя Карелии (вставной фрагмент явно позднего и конъюнктурного происхождения), «Калевала»— всецело языческая книга — буйная, непредсказуемая и многоцветная, с множеством древних божеств, постепенно превратившихся в народном представлении в обычных людей, наделенных, тем не менее, волшебными способностями. — 132 —
|