Тайник русского Севера

По Хомякову, мифологические рассказы при падении язычества теряли свой смысл и переходили либо в богатырскую сказку, либо в бытовые песни, либо в простые отрывочные выражения, которые сами по себе не представляют никакого смысла. Таково, например, знаменитое описание теремов, где отражается вся красота небесная, или описание красавицы, у которой во лбу солнце (звезда), а в косе месяц. Точно так же из ряда вон выходящая каннибалистская песня, резюмирует Хомяков, «есть, по-видимому, не что иное, как изломанная и изуродованная космогоническая повесть.... Этим легко объясняется и широкое распространение самой песни, и ее нескладица, и это соединение тона глупо спокойного с предметом, по-видимому, ужасным и отвратительным».

Необычное превращение в русской «людоедской» песне образа-символа Вселенского великана— лишь одно из многих его расщеплений в мировой мифологии после выделения самостоятельных народов, языков и культур из единого в прошлом праэтноса.

Сходные космогонические мотивы обнаруживаются и в других индоевропейских мифологических картинах мира. Можно вспомнить, к примеру, Первопредка иранского народа— великана Йиму. Общеиндоевропейская корневая основа, закрепившаяся в его имени, сохранилась также в современных русских словах «имя», «иметь». По иранским преданиям, первочеловек Йима— создатель мировой цивилизации, спасший человечество от потопа, обрушившегося на Землю после жесточайшей зимы. При Йиме в подвластных ему странах царил Золотой век, красочно описанный Фирдоуси в «Шахнаме». Но в конце жизненного пути Йиму, как и великана Имира, ждало расчленение: он был распилен пополам собственным братом-близнецом.

Мир— из человека! В этой мифологеме, сохраненной в Голубиной книге, впервые прозвучал великий философский принцип всеединства Макрокосма и Микрокосма. Но и в первом своем мифологическом и религиозном обличий он имеет не одну только индоевропейскую, но и общемировую значимость. Жутковатый сюжет расчленения живого или мертвого тела как аналога Вселенной прослеживается и в китайской мифологии.

Так, древнекитайский первопредок-исполин Пань-гу, родившийся из космического яйца, считается творцом Неба и Земли. 18 тысяч лет он, подобно эллинскому Атланту, продержал небо на своих плечах, вырастая ежедневно на 1 чжан, то есть около трех метров (подсчитано, что за все время жизни он вырос до размера в 90 тысяч ли, то есть примерно 45 тысяч километров). Но главные космические превращения начались после смерти Пань-гу. В полном соответствии с древнейшими общемировыми представлениями, из частей его тела образовалось все богатство поднебесного и наднебесного мира. Последний вздох Вселенского исполина сделался ветром и облаками, голос— громом, левый глаз— Солнцем, правый— Луною, туловище с руками и ногами— четырьмя сторонами света с пятью знаменитыми горами, кровь— реками, жилы— дорогами, плоть— почвою, волосы на голове и усы— звездами на небосклоне, кожа и волосы на теле — травами, цветами и деревьями, зубы, кости, костный мозг— металлами, камнями и минералами, пот— дождем и росою.