|
Березы здесь – стройности строгой, Кресты – каждый темен и кос. Гляжу на трухлявый без меток - Завалится, ткни лишь перстом. Бог весь, чей покоится предок Под этим забытым крестом? Потомок деревню покинул И не возвращался давно, А может, и сам уже сгинул, И знать никому не дано. Все временно. Даже могила. Завалится крест навсегда. А кости вполне растворила, Песок промывая, вода. - Ой, какой же он умница... «Бог весь, чей покоится предок». Все верно! Кто лежит под этими холмиками? Даже имени не осталось. Даже имени... Но ходят от селения к селению через года, через столетия предания о смерти, как своеобразные надгробия давно отжившему человеку. Иные так поистерлись, что почти ничего не осталось. Ну ты как кочуровская бароня, скажут. Как Яша Банченой. Нюша Долгая. Ваня Ломаной. Таня Патюня. Спросишь: - А кто она, эта Таня Патюня? - Да не знаем, - отвечают, - была такая... Вот она, Асинкрит Васильевич, самая краткая, но и самая стоящая из всех биографий – «была такая». Ходит она в народе. И побеждает эту загадочную высокую женщину в белых одеждах. Глава двенадцатая. Вот скоро настанет мой праздник.
Долго молчали они, думая каждый о своем. Огромные мартовские звезды царили над притихшим миром. «Интересно, наверное, такой же мерцающей звездочкой видится откуда-нибудь из неведомого пока Хороброва и наш костер» - подумал Сидорин. Костер погорит еще час, другой – и умрет. Звезды Ориона, вечно странствующего небесного охотника сойдут с небосклона, чтобы завтра появиться опять. Но и они не вечны, как не вечен костер. Просто, как сказал Алексей Прокофьев, у всех разное время. - Сергей, а ты боишься Смерти? – неожиданно даже для себя переходя на «ты», спросил Асинкрит задремавшего спутника. – Прости, ты уснул... - Ой, что вы! Это я так думаю. Грущу до утра. А кто ж ее не боится? Можно образно так представить: читаешь «Красную шапочку» - и не страшно, знаешь, что все кончится хорошо, и волка убьют. Но вот фильм про оборотней, ты смотришь его один, в темном зале – уже страшнее, особенно когда на твоих глазах человек в волка превращается. И – третий случай: зима, лес или поле, ты заблудился. И вдруг – огоньки зеленые. Волки! И обступают тебя, окружают. Ужас! Вот так я думаю и смерть. Пока не пришла, - что ее бояться. - Про волков это ты здорово. «Огоньки зеленые»... но чаще все по-другому: флажки красные, а глаз не видно... - Вы о чем, Асинкрит Васильевич? - Так, о своем. Скажи, а волки к вашим кацким деревням подходят? - Нет. Я вообще ни одного волка в жизни не видел. Не охотник. Может, и не осталось их. — 81 —
|