|
А в другой стороне – Белый. Такой же кроха, как Мышкин. Но бельчанам сейчас не до музея. Туда не то, что туристу – командировочный с трудом не доберется. И живет там Леша, Алексей. Худенький, порывистый, с редкой бородкой. Смотрит на тебя – и не видит будто. Весь в себе. Домик – скромнее не придумаешь. «Пряники будете? Чай есть». Чинит Алексей соседским бабушкам заборы – тем и живет. А еще ходит в лес, охотится. Но отчего-то не был похож Алексей на охотника в его привычном представлении, совсем непохож... Асинкрит увидел на столе маленькую тоненькую книжечку. Прочитал название: «Волчье лыко». - Алексей, вы пишете стихи? Тот засмущался. - Пишу. Уже давно. А вот добрые люди помогли издать, - сам бы не смог. Сидорин, как любил, открыл наугад: С пышно реющей трубой Уходил не раз от смерти. Был бессилен пес любой За тобой распутать петли. Молодой красавец лис! Что ж ты был неосторожен? Ты ловил мышей и крыс, А капкан был в снег заложен. Приближались дни весны, Время свадеб наступало. Ночью пасмурной луны Стал ты в след, и все пропало На стене твой пышный мех, А глаза твои, в мерцаньи, Обрамят последний снег Золотой, янтарной раны. Последние четыре строчки просто прошлись Сидорину по сердцу. - Вы настоящий поэт, Алексей. Пишите и дальше. - А ради чего еще жить? – серьезно ответил Леша. - И впрямь, для чего? - Нет, правда, - загорячился поэт, - про меня иной раз пишут такое... Почитаешь – бирюк бирюком. - Ну какой же вы бирюк, то бишь волк, Алексей, - улыбнулся Асинкрит. - Все правильно, я человек. И живу... как дышу. Понимаете? - Понимаю. - Нравится мне жить. Лес нравится, зверье. Поэт, мне кажется, должен через себя все пропускать – от птахи последней до... Я тут, - он замолчал, словно раздумывая, говорить или нет, - новую книжку издать хочу. Думаю назвать «Забытый крест». - Забытый крест? Интересно. – И Сидорин негромко продекламировал: Ветер, облако, свет, Крест поправить нет сил, Нет печали печальней Забытых могил... - Здорово. Вы тоже стихи пишите? - Что вы! Читаю чужие. - Тоже хорошо. Без стихов - какая жизнь? - Алексей, - спросил Сидорин, - вы хорошо сказали, что поэт через себя должен все пропустить. У вас в оглавлении написано «Волк». Прочитайте, пожалуйста. - Хорошо. Алексей подошел к окну, - как на сцену вышел. Откашлялся: «Волк». В маленьком домике на улице Социалистической стучали ходики, умывалась, словно ожидая новых гостей, кошка. Асинкрит сидел на стуле, опустив голову и закрыв глаза. Голос Алексея сначала дрожал от волнения, но затем становился все увереннее и увереннее: — 73 —
|