|
- Да. Культура же с ним останется. - Следовательно, вон тот лесник, на мой взгляд, очень культурный человек – интеллигент? - Что вы меня запутываете. Нет, у него же нет образования. - Я не запутываю, а пытаюсь понять. По-вашему, получил образование – и стал интеллигентом? - Нет, нужно что-то еще... - Уметь подавать даме пальто? - Это трудно выразить словами... Впрочем, нет. Нашел! – воскликнул Исаев, - слово нашел: поступок. Вот какая триада получается: образование, культура плюс готовность на поступок. - Что ж, это любопытно. – Теперь Сидорин смотрел на собеседника с неподдельным интересом. – Вы готовы на поступок, Павел Валерьевич? - Вы что-то хотите мне предложить, Асинкрит Васильевич? - Да. Совершить поступок, достойный интеллигента, если уж вы настаиваете на принадлежности к этому классу. Откажитесь от депутатской неприкосновенности. Если ваша совесть чиста, чего вам бояться? Едва Сидорин успел договорить последнюю фразу, как Исаев молча встал и вышел из комнаты. *** Но Асинкрит не долго пробыл в одиночестве. К нему подошел Петрович и спросил: - Смотрю на вас – не пьете... - Так вы тоже... - Перед охотой не стоит этого делать. - Согласен. Помолчали. - Скажите... - Асинкрит. - Асинкрит. Мы с вами не могли где-нибудь раньше встречаться? - А как ваша фамилия, Николай Петрович? – позже Сидорин не раз вспоминал эту встречу, хорошо осознавая всю парадоксальность момента и своего поведения: несколько месяцев он истово искал человека, у которого в лесу мог жить до аварии, а когда этот человек сам подошел к нему, Асинкрит, может быть находясь под впечатлением от разговора с Исаевым, не обратил на него в сущности никакого внимания. - Федулаев, - ответил лесник. - Федулаев? Вы брат Григория Петровича? – радости Сидорина не было предела. - Вы Гришку знаете? - Я у него дома ночевал, он мне ваш адрес дал. Видимо, брат ваш писал обо мне? - Наверное, так это и было, - сказал уклончиво Федулаев, окончательно поняв, что Сидорин не узнает его. Как же так, может с ним случмлась какая-то беда? - Григорий Петрович говорил, что вы знатный охотник, особенно волкам от вас достается. - Доставалось, пока одного человека не повстречал... - Случаем не Пажетнова... - Нет, не знаю такого. Другой. Молодой совсем, навроде вас. Уж больно он живность всякую любил, а вот людей сторонился. Век бы их не видеть, говорил. Будь моя воля, родился бы зверем... - Надо же. – И опять не екнуло сердце у Сидорина. А лесник недоговорил: вошедший в начальственный вкус Большаков скомандовал: — 248 —
|