Практикум по арт - терапии

ОБСУЖДЕНИЕ

Какую же роль играли эстетические переживания, относящиеся к картине Гольбейна, в разрешении конфликта между прошлым и настоя­щим моих пациентов? Мне представляется важным эффект неожиданно­сти, связанный с рождественским медведем. Был ли он своеобразной попыткой Райна внести эстетический элемент в мое восприятие? Маль­чик, по-видимому, хотел озадачить и удивить меня. Музыкальная, светя­щаяся красным светом кнопка, расположенная на фигуре медведя, мо­жет символизировать любовь и сексуальные переживания Райна, обра­щенные ко мне в результате переноса. Эта кнопка напомнила мне светящееся сердце, сосок, а также пенис. Как и Кэти, Райн нуждался в моем полном внимании к его переживаниям, связанным с унижением, жестокостью, пренебрежением и недостатком внимания, о которых он рассказывал мне. Игрушка же привнесла атмосферу игры и тепла, но при этом вряд ли имела какое-либо отношение к реальному опыту Райна и образу «хорошего отца». Этот образ проявился позже, во время работы с глиной, когда Райн обратился к своим надеждам и устремлениям, уси­лившимся во время Рождества. Райн хотел сделать мне сюрприз, сам страстно желая приятно удивиться любви отца. Этот момент нес в себе сложную смесь направленных на меня чувств. Чуть позже Райн пережил эстетические чувства, замешательство и восторг, связанные с работой Гольбейна. Фактически в первый раз во время сессии Райн воочию пе­реживал внутренний конфликт любви и ненависти. При этом он смог создать образ из глины, и мне кажется, что его творческий акт совпал с моментом психической трансформации. Как и для Кэти, для Райна было, по-видимому, слишком рискованно перенести совершенные свойства на меня, поэтому первоначально перенос их произошел на картину, и лишь потом чувства, связанные с переносом и личностью психотерапевта, ста­ли предметом обсуждения. В работе с этими детьми можно было наблю­дать переход от молчаливого, пассивного состояния, перемежающегося жалобными монологами, к более активному взаимодействию со мной, побуждающему их работать самостоятельно. Для обоих пациентов кар­тина Гольбейна связана с инфантильными представлениями о матери. Перенос на психотерапевта сменялся переносом на картину, что во вто­рую половину сессии освобождало меня для живого присутствия в ат­мосфере здесь-и-сейчас, а моих пациентов — для творчества. При пере­носе их жалобные монологи о прошлом и настоящем были одновремен­но мольбами ко мне оградить их от травм прошлого и настоящего, быть Для них благом. Актуализируя положительные стороны своего опыта, Дети использовали меня и условия арт-терапевтической сессии для ис­следования своих чувств.