|
Так вот, помещение детенышей, лишенных ранее общества сверстников, в группу других обезьян выявляло отсутствие у них знания «своего места», а также средств для завязывания контактов и отвоевывания благоприятного места в новой группе. Если они выросли без общества детенышей, но с матерью, то все же пытались вступить в общение со сверстниками и через некоторое время достигали в этом относительного успеха. Если же они выросли в обществе других сирот и без матери, то стремились к примитивным контактам с ними типа соприкосновения, а не игры, систематически отвергались сверстниками и в результате попадали в невыгодное, подчиненное положение. Если же обезьяны первые месяцы жизни находились в полной изоляции, у них не оказывалось вовсе никаких средств, чтобы общаться с любыми другими особями, и они терпели полное фиаско и в «дружеских», и в брачных отношениях. Можно ли применить представление Харлоу об общении со сверстниками, как о контексте, в котором вырабатывается умение постоять за себя и наладить отношения с равными себе, к человеческому ребенку? По мнению ряда авторов, такая функция общения со сверстниками представляется важной и весьма специфической. Выше мы уже приводили мнение на этот счет доктора Б. Спока. Обратимся теперь к свидетельству Дж. Данн (1977). Сравнивая поведение в яслях двухлетних детей, пришедших из семьи, и детей, которые уже с 9 месяцев посещали дневные группы специального детского центра, она 174 отметила, что в течение первой недели вторые были менее напряжены, чаще взаимодействовали с другими детьми и были «счастливее» семейных. При обследовании спустя 4 и 7 месяцев выяснилось, что дети, общавшиеся со сверстниками с первого года жизни, реже контактировали с воспитателями и меньше подчинялись желаниям последних сравнительно с семейными детьми. Автор сообщает по этому поводу о том, что «маленькие дети, которые росли вместе с первого года, очень сблизились друг с другом; они извлекают из присутствия друг друга заметное чувство безопасности; и оно помогает им справиться с новизной ясельной среды и радоваться ей». С этими данными перекликаются описания связей между детьми, выросшими в киббут-циях (Дж.Л. Гевиртц и др). Попытки увидеть специфическую функцию общения со сверстниками в вызываемом им чувстве безопасности; подчеркнутый интерес авторов к агрессивным столкновениям сверстников и значение, придаваемое ими «борьбе за власть» у детей, начиная с самого раннего возраста, восходят к психоаналитической традиции. В фактах наблюдения и экспериментов не удается пока найти серьезного подтверждения этой линии рассуждений — как это типично для сторонников психоанализа, высказанные интерпретации остаются на уровне умозрительных рассуждений. Нет сомнения, что и подтверждение, — да и опровеждение, конечно, тоже — неофрейдистского подхода к пониманию общения сверстников требуют новых тщательных исследований этой сферы коммуникативной деятельности и накопления фактов, поддающихся более прямой и однозначной интерпретации. — 119 —
|