|
Далее Кант пишет очень интересные вещи: вполне возможно, что категории внедрены в сознание вместе с задатками мышления. Понятие «внедрены» связано с каким-то процессом и, по всей видимости, с процессом существования, который можно назвать понятием «социализация», тем более, что Кант употребляет словосочетание «задатки мышления», которые впоследствии в процессе существования, или социализации, превращаются в развитое мышление. Такой подход вполне интересен и приемлем, поскольку отвечает частично на вопрос о том, откуда в сознании появились категории, априорные принципы и пр. Они появились в процессе развития ребенка и были внедрены (именно внедрены, как бы помимо воли неразвитого сознания, впрочем иначе и быть не может) в сознание процессом проживания ребенка в обществе (существования). Это ответ частичный и касается только появления в сознании человека априорных принципов, которые в процессе проживания людей передаются от поколения поколению. Но откуда появились априорные принципы познания? Кант отвечает вполне определенно, правда, с некоторым сомнением: внедрены нашим Творцом. Кант употребил слово «Творец» и с большой буквы (но не Бог, что было бы более уместно для того времени). Это слово позволяет более широко трактовать истоки появления разума вообще. Под это понятие подходят и Бог (в его узкой трактовке), и космический разум, и абсолютный дух, и все, что касается определения первоначала как всеобщего природного разума. Поскольку первоначала в силу недостаточного знания и ограниченности возможностей мышления сегодня не могут быть определены, то выдвижение в качестве первоначала природного разума или Творца вполне приемлемо, во всяком случае более приемлемо, чем идея сотворения мира Богом за семь дней. Однако Кант отвергает и этот путь. Основание только одно: «что в этом случае категории не отличались бы необходимостью, которая существенно присуща их понятию» (168). Они и в самом деле не отличались бы, поскольку определены всем процессом социализации, даже если первоосновы заложены Творцом. Так, понятие причины как объективное значение теряло бы смысл, если бы оно определялось лишь исключительно субъективной способностью связывать явления. «В таком случае я не мог бы сказать: действие связано с причиной в объекте (т.е. необходимо), но принужден был бы выражаться следующим образом: я так устроен, что могу мыслить это представление не иначе как связанным так-то» (168). * * * — 104 —
|