Возвращение в Сад. Путешествие-открытие

Жизнь в Италии вызвала во мне странную перемену. Говоря почти все время по-итальянски, я и думать начала на этом языке. Моих познаний хватало на то, чтобы думать и выражать сравнительно простые понятия, и мой интел­лектуализм постепенно начал таять. Итальянская культура благоприятствовала повышенной эмоциональности, к чему я не привыкла. К примеру, Лучано страшно меня ревновал и того же ожидал от меня (и так оно и было!). Яркое выра­жение наших чувств считалось нормой, данностью. Так что для меня было вполне естественным разразиться припад­ком ревности при малейшем подозрении, что он загляды­вается на другую женщину. Все это давало мне огромную свободу. Мало-помалу я высвобождалась от своей прежней оболочки свободомыслящего интеллектуала. Я становилась земной, живущей земными страстями женщиной, и тем была счастлива.

В какой-то момент мне снова безумно захотелось увидеть Карло. Он все еще жил в потаенном уголке моей памяти. Я знала, где живет его семья, и однажды отправилась туда, чтобы узнать, где живет Карло. Жили они в небольшом городке в окрестностях Турина, и вот однажды в очередной приезд к Лучано я что-то наврала ему (в чем позднее созна­лась) и поехала повидаться с Карло. Он совершенно остол­бенел, увидев меня, и было ясно как день, что он все еще испытывает ко мне сильное чувство, однако он старался держать дистанцию и был довольно замкнут. И я оконча­тельно поняла, что никто, кроме Лучано, мне не нужен.

Я попыталась заинтересовать Лучано идеей странствий по свету вместе со мной в поисках приключений, но он никак не хотел смотреть на это всерьез. Тогда я стала фан­тазировать, как стану его женой и остаток жизни проживу в Италии.

Однажды вечером Лучано приехал ко мне поездом на выходные. В тот приезд он разоткровенничался со мной как никогда, пустившись в серьезное обсуждение наших с ним отношений. И я почему-то запаниковала, почувствовав ло­вушку и как-то сразу засомневавшись в своих чувствах. Он тотчас уловил мое настроение и снова спрятался в свою скорлупу.

Впоследствии, не раз проигрывая в памяти наш разговор, я жалела о том, что не среагировала иначе, или о том, что мне не хватило времени разобраться в своих чувствах преж­де, чем он отошел в сторону.

Не знаю, случайно это было или нет, но вскоре после этого он очень отдалился от меня. Я пыталась узнать, в чем дело, но он не слишком стремился быть понятым, а при наличии языкового барьера невозможно понять друг друга без взаимного желания. Когда же я поехала к нему, чтобы выяснить наши отношения, он повел себя и вовсе странно —я все время проторчала в гостинице, а он так и не появил­ся. В конце концов он оставил мне записку у администрато­ра, где писал, что очень сожалеет, но встречаться со мной больше не может.