Возвращение в Сад. Путешествие-открытие

Как ни странно, но подробностей нашего первого свида­ния я почти не помню, как, впрочем, и бесконечной череды последовавших за ним. Я только помню, как мне было с ним хорошо, и то, что я была страстно, безоглядно в него влюб­лена. Его звали Лучано, он был уроженцем Калабрии, что на юге Италии, но вырос в северном Турине. Летом он работал официантом в отеле Вильясимиуса и, так как сезон был на исходе, собирался через неделю возвращаться в Турин.

Трудно сказать, что в нем было такого, что так сильно на меня повлияло. Он обладал очень мошной мужской энер­гией, порождавшей во мне бешеный взрыв энергии женс­кой, — необычное для меня, сладкое и немного путающее ощущение. Он был необуздан и непредсказуем, ласков и романтичен, а еще невероятно весел и забавен. Была в его натуре и мрачная, задумчивая, загадочная сторона, которая и пугала, и интриговала.

Он не был красавцем в привычном понимании, словно модель с обложки журнала. Напротив, он был коренаст и даже с небольшим брюшком, что мне ужасно нравилось. И все же его физическая красота пронзила меня до самого сердца, пробудив в сознании образы (и воспоминания?) древних греков, римлян, индусов и цыган. Помню, однажды я проснулась среди ночи, зажгла свечу и часами любовалась его прекрасным лицом. Я чувствовала себя Психеей из мифа об Амуре и Психее. Она никогда не видела своего супруга, который являлся ей только по ночам. И, несмотря на всю его любовь и нежность, ей внушили, будто он на самом деле страшное чудовище. И вот однажды ночью она решилась на запретный шаг — дождавшись, пока он уснет, зажгла свечу, чтобы подтвердить свои самые ужасные подозрения. К своему изумлению, она увидела спящего прекрасного юношу и вперила в него полный обожания взгляд.

Лучано свободно говорил по-итальянски и по-француз­ски, но английского не знал, так что наше словесное обще­ние ограничивалось элементарными итальянскими фраза­ми. Временами это досаждало до невозможности, а иногда придавало всему некую романтическую загадочность, ну и, разумеется, мы не испытывали недостатка в других спосо­бах общения. Иногда языковой барьер заставлял нас хохо­тать до слез, когда мы безуспешно пытались объясниться. Лучано любил американский рок-н-ролл и помнил некото­рые слова песен, не зная их значения. Никогда не забуду, как он спросил меня, глядя своими большими невинными гла­зами: «А что значит shake-iy-up-baby-now?» В другой раз я подслушала, как он напевает песню Джона Леннона «Imagi­ne all the peefles...».