Возвращение в Сад. Путешествие-открытие

Примерно в это же время у меня зародился интерес к здоровому питанию, и я стала осознанно подходить к при­готовлению и подбору пищи. Моя школьная подруга Соно-ра начала практиковать хатха-йогу и рассказала мне о ней. Мне это показалось интересным, и я стала ежедневно брать уроки йоги. Я посвятила свою жизнь развитию здоровой и прочной взаимосвязи с собственным телом. Одиночество давало достаточно времени для созерцания, благодаря ко­торому я начала устанавливать контакт с моей сокровенной сущностью. Я и сегодня не без грусти вспоминаю ту замеча­тельную пору относительной простоты и строгой физичес­кой дисциплины.

На эмоциональном уровне я была совершенно одинока. Отсутствие близкого человека оставляло в душе странное болезненное ощущение пустоты. И только на третий год учебы в Ирвине я влюбилась в Лоуренса. Мы нашли слав­ный уютный коттедж далеко за городом и перебрались туда. Лоуренс работал в компании, занимавшейся химчисткой ковров. Поскольку мне нужна была работа, не мешающая учебе в колледже, мы решили открыть собственную хим­чистку. Я сделалась агентом и разъезжала по домам состав­лять сметы и заключать сделки, а Лоуренс занимался чист­кой. Оказалось, что общение с людьми доставляет мне удо­вольствие и я не лишена предпринимательской жилки. Все дело было в простом умении тепло и душевно общаться с людьми и дать им понять, что они тебе небезразличны.

Наш бизнес процветал, и в конце концов мы вернулись в город и обзавелись большой современной квартирой, от­ведя в ней комнату под офис, и наняли пару телефонных рекламистов, чтобы пробиться на местный рынок. («Доб­рый день, это химчистка ковровых изделий Мираклин. Мы начинаем работать в вашем районе. Предварительную оценку делаем бесплатно...») Деньги рекой не потекли, но на жизнь вполне хватало. (Позднее, после моего отъезда, Лоу­ренс продал компанию и, как я слышала, она до сих пор процветает.)

***

Восточная философия всегда вызывала во мне смутный интерес, и я даже успела прочитать пару книг Алана Уотса[4]. Старый доктор Рейнольдс, замечательный профессор ис­тории искусств в Риде, питал некоторую склонность к восточному мистицизму и частенько показывал нам слайды с образцами восточного искусства, бормоча какую-то невня­тицу о «космической пустоте». Звучало это довольно инт­ригующе, хоть я и не могла взять в толк, о чем он говорит. Он внушал нам, что для того, чтобы развить в себе умение должным образом ценить искусство, надо сесть перед кар­тиной или другим произведением и постараться очистить разум от всех посторонних мыслей, суждений и толкований, после чего просто открыть себя восприятию того, что, воз­можно, пытается донести до нас то или иное произведение. Я честно старалась следовать его советам, но это было очень непросто, если учесть, что я привыкла жить головой. Еще доктор Рейнольдс учил нас каллиграфии; он просил нас писать курсовые работы по истории искусств от руки, пос­тепенно оттачивая их содержание и внешний вид.