|
— Вы извините, если я что не так. — Пожалуйста. Все «так». Сдали вы протоколы опытов? Где‑нибудь известно, что Алеша получил научную тему? — Все в лаборатории знали, что ему дана тема. Придираюсь. Где это может быть записано в середине года? Но я об этом тоже не знал. Всегда ищешь кого‑нибудь виноватого в своих несчастьях. Не нужно. Он виноват в том же, что и я, — в глупости, что не учел кислорода. — Хорошо. Можете идти. Завтра позвоните инженерам, предупредите, что начато следствие. — До свидания. Плохо ему. У меня еще есть какие‑то оправдания перед людьми: сотни, нет — тысячи моих больных живут. После смертельных болезней. А у него что? Наука? Это абстрактно. Сам рисковал больше всех? Но это дело каждого, а о других — пекись. Нельзя его винить. Восемь часов. Позвонить все‑таки домой. Тоже долг. Кругом долги. Буква и пять цифр. Тут же снимают трубку. Значит, сидела у телефона, ждала. — Да, это я. Ты уже слышала? Марья? Ну вот, спасибо ей. Я приду только после конца. Все. Врач, товарищ. Все понимает. Сумерки опустились на сад. Все окрасилось в серый цвет. Не хочется зажигать свет — пусть бы думали, что меня нет. Там ничего не изменилось. Нет, стало хуже. Кровяное давление падает, пульс учащается. Кажется, начинается отек легких. Разрешил сидеть родственникам, если попросят. Снова ухожу к себе — ждать конца. Не хочется ни с кем разговаривать. Так весело начался день. Рассказывал о Париже, смеялся. Теперь кажется, что это было очень‑очень давно. Или было во сне. Судьба переменчива. Сначала огорошили Сашей, потом поманили успехами камеры. Потом все рухнуло. Трудно пережить эту катастрофу. Доверие утрачено навсегда. Теперь не построят не только камер, но и новой операционной. Так и будем мучиться в старых. Асептики[32] не создать, результаты не улучшить. Доказательства вежливо выслушают, пообещают, но не сделают. «Помните, он ходил, показывал кривые, обещал? Надо проверить, так ли это нужно — операционная?» И коллеги тоже найдутся, скажут: почему все этой клинике? Много ли больных нуждается в операциях на сердце? Не проверить ли вообще всю его деятельность? Теперь будут проверять все и вся. Пусть проверяют. Ошибки всегда можно найти, но в общем мы работаем неплохо. Есть цифры отчетов. Но если захотят ошельмовать, так достаточно и частностей. Любую мелочь можно раздуть как угодно. Брось скулить. Никто не будет тебя шельмовать, никому это не нужно. Честная работа всегда видна. Кое в чем придется пострадать — так разве зря? Разве можно так просто сбросить этот взрыв? — 167 —
|