Мысли и сердце

Вот и с прокурором поговорил. «От сумы да от тюрьмы...» Хирургов нередко тревожат стражи закона. Меня бог миловал — ни разу дело не заводили. Кажется, всего однажды пришлось давать объяснения по какой‑то жалобе. Несущественной, даже не помню суть.

Плохо быть прокурором. Им хуже, чем докторам. Слишком много всякой грязи проходит через их руки, и оптимизм сохранить очень нелегко. Почему он должен мне верить, что я‑де не знал? Может быть, я карьерист, торопился, хотел первый выскочить? И правила знал, да пренебрег. Много ли вот он, прокурор, видит честных людей? Столько же, сколько я здоровых.

Но без веры все равно трудно. Объективность, эрудиция, а где‑то обязательно вера. И никаких наград. Тихо делают свое дело, получают маленькую зарплату. За границей есть громкие процессы, можно блеснуть, а у нас? Несколько любопытных зевак.

Так, наверное, и нужно. Благородное дело не должно вызывать шума. Иначе появятся всякие подозрительные стимулы. Квалификация и сердце. Больше ничего не нужно. Конечно, при условии хороших законов.

Значит, доверяешь? В общем да. К адвокату советоваться не пойду. Кто‑то идет, вижу тень на стеклянной двери.

— Михаил Иванович, к вам профессора пришли.

Какие еще профессора? Уже комиссия? Рано! Друзья! Афанасий Никитич и Александр Федорович.

— Здравствуй, Михаил Иванович. Мы узнали и приехали проконсультировать, помочь. Просто пожалеть.

— Спасибо большое. Спасибо. Садитесь.

Я им рад. Хотя ужасно не хочется снова все пересказывать. Они знали о камере, я им показывал графики опытов. По‑моему, они радовались вместе со мной, что вот так здорово получается. Может быть, немножко и завидовали, что так удалось. Где‑то в уголке, но самую малость. Как все, как я.

— Расскажи коротко, может, что посоветуем.

Говорю, как было, только чуточку сокращая подробности, чтобы недолго. И о прокуроре рассказал и передал его слова «о документации». Грустный получился рассказ.

Что они мне могут посоветовать? Все открыто, и никаких хитрых ходов не мыслю. А их спасти невозможно. Спасибо, что пришли, посочувствовали.

— Тебе сейчас не до нас, понимаем. Пойдем посмотрим больных, мы запишем свою консультацию. Знаешь, для порядка, для родственников, какое‑то значение имеет.

Правильно говорят. Теперь все может пригодиться. «Документация». Нужны всякие подпорки, когда сам падаешь.

Пока принесли халаты, грустно сидели.

— Как же вы узнали?

— У нас совет был, кто‑то из ваших позвонил.

Идем в палату через длинный коридор. Тихий час кончился, и детишки играют, будто и не было несчастья. Сестры зашикали, когда нас увидели. Не нужно, пусть бегают.