Так вот, возвращаясь к нашим клиническим' невротикам, можно обнаружить, что последние лишены тех радостей, которые приносит переживание удовольствия. Эта реальность не приносит им удовлетворения, и боль постепенно становится хронической. Вместе с ней появляется ощущение собственной неполноценности, что и приводит к завершенному формированию некой структуры бытия, фасадом которой предстает тот или иной симптомокомплекс. Часть таких людей все-таки способна избежать этого кошмара — некие механизмы саморегуляции таинственным образом помогают личности справиться со своими проблемами, следуя принципу: "Если ты не в силах принять или изменить эту реальность, ты можешь изменить свое отношение к ней или организовать свою внутреннюю реальность, где бы ты чувствовал себя хорошо". Благодаря подобной внутренней работе появляются художники, проповедники той или иной оздоровительной системы, связанной с определенными ограничениями или отказами (голодание, вегетарианство, сыроедение), религиозно-мистически настроенные натуры. Любой из этих видов деятельности способен принести наслаждение. То же самое касается и монашеского подвижничества, по поводу которого в обществе бытует распространенное заблуждение — дескать, монахи лишают себя сексуштьной жизни. Это далеко не так. Напротив, сексуальная жизнь монахов чрезвычайно интенсивна и наэлектризована до предела, просто она отличается от тех форм, которые имеет в виду обыватель. Внутренние культовые переживания сами по себе весьма сладострастны, на что обратил еще внимание П. Б. Ганнушкин, указав в своем эссе-исследовании "Сладострастие, религия, жестокость" на тесную связь этих состояний. Ясно, что если бы аскет на самом деле отвергал удовольствие как таковое, он перестал бы быть аскетом. Для кого-то лишение всех удовольствий — своего рода высшее удовольствие. И любое удовольствие по природе своей сексуально, ибо здесь присутствует все та же энергия либидо. Однако, не задерживаясь на фрейдизме, который сам за себя говорит достаточно весомо, попытаюсь подытожить сказанное. Каждый человек формирует свою систему значимостей и принимает ту или иную знаковую систему, которая бы служила ориентиром для опознавания первой. Взаимодействие этих двух систем позволяет личности структурировать в потоке реальности свою реальность и укрепиться в ней, используя ее как наиболее оптимальный источник потребления удовольствия. Из приведенных примеров видно, что система значимостей актуализирует адекватные ей переживания, а знаковая система генерирует их. Это удобно наблюдать в церкви, где сама по себе знаковая система, включающая соответствующую атрибутику, ритуальность, символику, создает особый фон настроения. Если при этом в системе значимостей доминирующую позицию занимает идея и понятие Бога, то яркость этого фона усиливается многократно — до такой степени, при которой оказывается возможным переход в качественно иное состояние сознания, а, значит, и организма. Причем для мозга, этого хладнокровного и никогда не устающего биокомпьютера, абсолютно все равно, чем вызвано новое состояние — силой ли веры, то есть фактором психическим или некоей сверхвысокой божественной энергией, то есть фактором .метйпсихическим. Для мозга это — одно и то же. — 36 —
|