|
В тот же вечер Урсула покинула гестхауз, так как выйдя из шоколадницы, она нашла в саду разбросанные свои вещи. Кажется, на них даже потоптались. Немка деловито помогла Урсуле всё собрать и упаковать в чемоданы, после чего проводила её к своему отелю рядом с Мак-Леод, где Урсула и пригрелась. Их отношения крепли день за днем. С Лобсангом Урсула больше не встречалась и даже стала бояться подходить главной дорогой к монастырю, чтобы не пересечься с ним, и ходила дворами, а вот отношения Ло и немки развивались за спиной Урсулы стремительно. Он в ней души не чаял и, кажется, впервые в жизни признал кого-то как существо, которое можно и обожать и одновременно у которого можно учиться. Вскоре всё решилось. Немка ради спасения чести Урсулы согласилась забрать Лобсанга к себе, чтобы поместить того в самую строгую семинарию, чем снова до слез растрогала старую голландку с разбитым материнским сердцем (впрочем, та уже присмотрела себе чудесного щеночка - у местного парикмахера совсем недавно ощенилась сука). Документы были переделаны, и Ло с Эмили покинули гостеприимную Индию. Абсолютно ангельская внешность Лобсанга, отягощенная голубыми глазами и длиннющими ресницами, в сочетании с его дьявольской испорченностью и иезуитски не по-детски отточенным умом, сотворили еще немало славных дел, достойных пера или кисти. И надо признать, что то огромное влияние, которое оказывала на него Эмили, и та его восторженная готовность впитывать от нее, не только не сгладили эту особенность его личности, но, пожалуй, лишь придали ей блеск совершенства, если, конечно, можно применить такой богоугодный термин в такой ситуации. По сути, Эмили даже испытывала некое наслаждение, которое иные назвали бы извращенным, с невозмутимой физиономией созерцая те коллизии, в которые попадали, ничего не подозревая, добропорядочные граждане, которым не посчастливилось столкнуться с этим мелким и очаровательным мрачным гением. Потом, когда они покидали арену, оставляя за спиной Содом и Гоморру, порушенные идеалы и опрокинутые судьбы, она, бывало, чуть не рыдала от хохота, пока Лобсанг ходил кругом с задумчивым видом и терпеливо ждал, когда она придет в себя. Так, например, печально завершился обещавший быть томным благотворительный вечер, устроенный местной епископальной церковью в небольшом городке Баварии. Активисты церковной общины очень тепло приняли зашедшего к ним в гости красивого и вежливого мальчика, пострадавшего от коммунизма. По его рассказам у них сложилось мнение, что он много лет ревностно изучал в монастыре буддизм (что в общем-то соответствовало реальности), не упуская случая наставлять на путь истинный своих многочисленных друзей (что тоже верно, хотя то, что такое «истинный путь», в его представлении несколько расходилось с тем, что могли бы представить себе они), и это придало ему в их глазах ореол матери Терезы, а его свободное владение немецким и способность создавать яркие словесные образы покорило уже окончательно и самого епископа, прибывшего на воскресную проповедь. — 94 —
|