|
«Я заметила, что когда смотрю на небо, то пытаюсь уцепиться за образ неба и ждать, что это к чему-то приведет вместо того, чтобы уцепиться за само возникающее восприятие. От первого быстро возникает усталость, а от второго - уверенность в том, что я могу что-то менять, так что выбираю второе. Наверное тебе непонятно, что всё это значит – я объясню потом. Мы называем это «работой со стихиями», и это ужасно интересно. Немного наблюдала за состоянием фонового поиска чего-то, того безобъектного желания, не знаю пока, как его назвать. Во время него есть желание найти что-то, что придало бы жизни особенно глубокий, напряженный смысл, особенно пронзительный и захватывающий интерес, и тогда есть внимательность ко всяким деталям - в себе, вокруг себя, и есть фон удовольствия от жизни. И это состояние подскакивает до максимума, когда я начинаю представлять, что нашлась ещё одна сильно любящая тебя девочка. Я сразу не могу сидеть, мне начинает хотеться физической активности и ещё чего-то, появляется сильная радость, от которой меня начинает просто распирать.» «Сегодня в глубоком воспоминании (в реальности не очень-то глубоком, около сорока лет назад), когда мы тренировали широкие радиальные выходы вдоль коридоров, я нашла парня и мы трахались с ним. Секс был охуительный, просто пиздец - не описать, насколько было приятно. Сначала мы просто ласкались, а потом я стала [… этот фрагмент запрещен цензурой, полный текст может быть доступен лет через 200…], которую он сначала просто мыл в ванной, а потом решил сделать ей массаж. Возбуждало вообще все. Возбудило, что когда он меня мыл, намыливая грудки, письку – долго и приятно, то говорил при этом, что они должны быть чистыми, и я знала, что всё кончится тем, что в моей письке окажется его толстый хуй, и это дико возбуждало, и я ждала этого. Сначала он делал массаж в ванной, а потом на кровати. Возбуждало сильно, когда он говорил, чтобы я просто лежала, не двигала даже попой, что он сам сделает мне сильно приятно – такое мое желание ебаться и двигаться и невозможность его реализовать, беспомощность - при том, что он давал мне это, ебал меня – всё это вызывало какие-то сумасшедшие эмоции и зашкаливающее возбуждение, и я понимаю, что и сейчас пишу сумбурно. Было сильное желание еще хуя. Хотелось говорить, что я люблю его хуй – не просто сказать разок, а повторять, наслаждаться этой мыслью и фразой, сделать так, чтобы и он смог насладиться этим фактом – я люблю его хуй. И я повторяла, а он просил повторить еще. Я хотела чувствовать его хуй в себе всегда. Затем, когда мы вышли оттуда, и утром, и днём возникала яркая и радостная влюбленность в него попутно с вечной весной и наслаждением. Хотелось, чтобы он испытывал наслаждение, блаженство. Вечная весна охуенно приятна. А влюблённость – всеобъемлющая, кажется, что без неё невозможно жить, и я удивляюсь, как я вообще живу, когда её нет. Сейчас возникает опасение, что мне трудно будет вернуться к нему ещё раз, ведь всё-таки он хоть и существовал несомненно, но… в прошлом, которое было сорок лет назад, и жив ли он сейчас, а если и жив, то сейчас ему должно быть лет семьдесят или даже больше. Я наверное смогу найти его в прошлом снова, хотя пока что мне довольно-таки с трудом даётся локализация, не то, что Маше… Меня предупреждали, что такое может произойти – влюблённость в кого-то в далёком прошлом, и что с этим связаны определённые психологические проблемы. Конечно, это довольно тяжело, но отказываться от опыта глубоких воспоминаний и от опыта любви я, разумеется, не собираюсь.» — 218 —
|